«Спаржа Роммеля» и морской десант: Операция «Оверлорд»

Однако до лета 1943 года этот вал в большей степени существовал на страницах газет. Протяженность береговой линии атлантического побережья Франции, где высадка теоретически возможна, составляет более 1400 км. Создать сплошную оборонительную линию такой протяженности просто нереально. Возможно прикрыть лишь наиболее вероятные направления.

К этому времени на всех фронтах стратегическая обстановка изменилась не в пользу Германии. В мае капитулировали итало-германские войска в Северной Африке. В июле пала Сицилия. В июле-августе поражение в Курской битве окончательно лишило вермахт стратегической инициативы. Затем союзники высадились в Италии и повели наступление на север. Впрочем, оно увязло в сложной местности и перспектив не сулило.

И Гитлеру и союзникам к этому времени стало ясно, что десантная операция на побережье Франции неизбежна.

В ноябре 1943 года Гитлер поручил фельдмаршалу Эрвину Роммелю, получившему громадный опыт действий в Северной Африке на местности, бедной естественными препятствиями, инспектирование Атлантического вала и ускорение мероприятий по возведению линии обороны на побережье.

Роммель учитывал, что соотношение сил для вермахта будет крайне неблагоприятным и нет иного выбора, кроме как попытаться компенсировать его за счет системы заграждений на побережье — в тех местах, где высадка наиболее вероятна. Это предполагалось сделать прежде всего за счет возведения заграждений, которые могут воспрепятствовать приближению к урезу воды малых десантных плавсредств для высаживания пехоты и выгрузки тяжелого оружия.

Фельдмаршал принял во внимание и то, что высота прилива в Ла-Манше может достигать 15 м, а в лучшем для союзников случае — не менее 6−7 м. Это означало, что в момент полного отлива вода уходит от берега на 150−400 м. Десантники при высадке во время отлива оказываются на абсолютно плоской местности без малейших укрытий.

Роммель полагал, что союзники попытаются высадиться в момент максимума прилива: это исключает необходимость преодолевать смертельные сотни метров. Но если создать линию заграждений высотой около 3 м примерно от кромки воды при полном отливе до кромки воды при приливе, то такой вариант действий исключается. Заграждения не позволят плавсредствам приблизиться к берегу во время прилива. Им придется высаживаться при отливе, а это создает благоприятные условия для уничтожения десантников. Очередному эшелону и плавсредствам с боеприпасами для первых десантников придется ждать следующего отлива, который наступит лишь через 12 часов. Этого времени немцам будет достаточно, чтобы уничтожить высадившихся и приготовиться к дальнейшим событиям.

Однако класть на дно противотанковые и противопехотные мины не имело никакого смысла — плавсредства просто проплывут над ними. Обычные невзрывные заграждения тоже неэффективны из-за своей малой высоты.

Конечно, немцы учитывали, что десантники могут преодолеть пляжную зону, и поэтому к концу 1943 года на побережье, там, куда не доставал прилив, было установлено одних только мин более 2 млн.

Однако Роммель считал, что нельзя позволить союзническим солдатам зацепиться за берег. Их надо уничтожить, когда они еще беспомощны, то есть находятся на борту высадочных средств.

Проблема состояла в том, что мин, которые позднее назовут противодесантными, на тот момент просто не существовало. Немецким специалистам в области заграждений пришлось импровизировать. Ряд идей был выдвинут самим «Лисом пустыни» — фельдмаршалом Роммелем. Именно он додумался совместить свойства невзрывных заграждений с противотанковыми минами.

Первый (самый близкий к воде) пояс заграждений должен был располагаться по линии двухметровых глубин в середине времени прилива, второй пояс — на глубине 4 м в момент полного отлива, третий и четвертый — между первым и вторым поясами. Однако из-за трудностей работ в воде и отсутствия требуемого количества водолазов первый пояс заграждений пришлось создавать на линии наименьшего уровня воды при отливе.

Первый пояс состоял из бревенчатых заграждений, называвшихся у немцев Hemmbalken, и наклонных, вкопанных в грунт бревен. На вершине каждого заграждения закрепляли противотанковую мину. Высота тех и других — около 3 м.

Уже сами по себе наклонные бревна представляли для десантных барж и катеров серьезную опасность. Если движущееся суденышко напарывалось на бревно, оно пробивало днище и застревало внутри. Плавсредство теряло ход и становилось легкой мишенью для пушек и пулеметов. Десантники не могли оставить судно, поскольку глубина здесь была слишком большой. Ну а взрыв прикрепленной к бревну мины делал пробоину, и судно тонуло.

Хембалки (Hemmbalken) имели по верхней поверхности бревна две-три металлические накладки с зубьями, которые вспарывали днище плавсредства и не позволяли ему отработать задний ход. Когда же судно двигалось на хорошей скорости и наползало на наклонное бревно, это приводило к его опрокидыванию, если прежде оно не попало на мину, закрепленную в верхней точке. По данным книг учета группы армий Б (Heeresgruppe B), на побережье Ла-Манша было установлено 517 000 таких заграждений. Противотанковые мины были установлены на 31 000 из них.

Промежутки между группами хембалок должны были закрываться «бельгийскими воротами» (Belgian gates) — передвижными металлическими заграждениями, действительно напоминавшими ворота.

В большей степени все эти препятствия предназначались для пехоты, но и плавсредствам преодолеть их было не под силу.

Следующий ряд заграждений представлял собой, по одним данным, изобретенные лично фельдмаршалом Роммелем, по другим — разработанные по его идее противодесантные мины, получившие название NuІknackemine, то есть «мины-щелкунчики». Очевидно, немцы представляли себе, что эти мины будут раскалывать вражеские суда, как щипцы орехи.

Пожалуй, роммелевские противодесантные мины можно считать первыми противодесантными минами донного типа.

В первом варианте «щелкунчики» являли собой массивные бетонные конусообразные основания массой 600−700 кг, внутри которых помещали одну или две противотанковые мины или заряд взрывчатки массой 10−12 кг. Из основания вверх наклонно торчал рельс или двутавровая балка длиной 3 м. Она играла роль рычажного датчика цели, и, когда десантная баржа натыкалась на эту балку, мины взрывались, а гидроударная волна срывала двигатель, валы и рули с креплений. Корпус получал многочисленные трещины, через которые внутрь поступала вода. Заделать их было невозможно, тем более что экипаж и десантники при взрыве получали контузии и им самим требовалась помощь. А поскольку глубина воды в этом месте была более 3 м, шансов выжить оставалось немного.

Первые «щелкунчики» отличались своим коварством. Дело в том, что при установке таких мин немцы не вкладывали в них заряды взрывчатки. Английские разведчики, которые неоднократно в начале 1944 года высаживались по ночам на берег, докладывали, что это обычные невзрывные противодесантные заграждения. Заряды были вставлены только в последние дни перед вторжением союзников. Скольким английским и американским саперам в день «Д» эта ошибка стоила жизни, так и остается неизвестным.

Однако по мере того, как цемент становился все более дефицитным (его не хватало даже для дотов), в дело пошли бетонные кольца, которые применяют для облицовки стенок колодцев и водопропускных труб, и запасы трофейных крупнокалиберных французских снарядов. У снарядов выкручивали штатные взрыватели и вставляли взрыватели нажимного (D.Z.35) или натяжного (Z.Z.35) действия, которые обычно использовались в импровизированных противопехотных минах.

В конечном счете от бетона отказались совсем, и в последние месяцы перед вторжением союзников на пляжах устанавливали новый вариант «щелкунчиков». Эти мины представляли собой просто раму из двутавровых балок, на которой хомутами крепили артиллерийский снаряд с натяжным или нажимным взрывателем. Такую мину приводила в действие все та же наклонная стальная балка.

Вскоре выяснилось, что «мины-щелкунчики» очень быстро заносит песком и илом, а видимой остается только балка. Казалось, само море взялось помочь вермахту. Ведь никому и в голову не могло прийти, что торчащие из песка куски рельсов — это часть взрывного устройства, а не простейшее заграждение.

За линией противодесантных мин располагалась линия бетонных тетраэдров с встроенными в их верхушки отрезками рельс или стальных балок. Их высота была уже меньше трех метров, поскольку максимальный уровень воды при приливе держался здесь непродолжительное время.

Еще дальше от воды в один или несколько рядов были выставлены обычные противотанковые надолбы и противотанковые ежи, частично заботливо собранные и увезенные немцами еще в 1941 году из-под Москвы, частично изготовленные и усовершенствованные старательными чешскими рабочими на заводах в Брно, Остраве и Праге. Эти заграждения предназначались уже танкам, которым повезло уцелеть у кромки воды. По свидетельству американского генерала Омара Брэдли, на участке высадки «Омаха» из 33 танков, высаживавшихся в первой волне десанта, утонуло и погибло на противодесантных заграждениях 27.

На тот случай, если союзники все же начнут высадку в момент полного прилива и выберут день, когда высота прилива максимальна, а все перечисленные устройства окажутся слишком глубоко, последнюю линию заграждений составили из стальных изогнутых конструкций трехметровой высоты.

Однако эти заграждения устраивались скорее для устрашения — их основная задача заключалась в том, чтобы заставить шкиперов отказаться от приближения к берегу. Эти конструкции были очень хорошо заметны в любое время суток с воздуха и с моря, и как раз им первоначально было дано прозвище «спаржа Роммеля». Потом это название распространилось на все противодесантные заграждения. В послевоенное время «спаржей Роммеля» стали почему-то называть также придуманные Роммелем заграждения против посадки планеров, а заодно и парашютистов (высокие тонкие столбы, соединенные между собой поверху колючей проволокой).

Немцы в установке заграждений поначалу исходили из того, что союзники начнут высадку к моменту наивысшей точки прилива, чтобы проскочить над обнажающейся во время отлива отмелью и оказаться по возможности ближе к основному берегу. Поэтому до середины 1943 года основное внимание уделялось установке проволочных заграждений и противопехотных мин там, куда уже не достает прилив.

Фельдмаршал Роммель, прибывший на Атлантический вал, пришел к выводу, что союзники могут приурочить момент высадки к полному отливу, и распорядился начать установку противодесантных заграждений и мин на отмели, то есть в приливно-отливной зоне.

Однако развитию системы заграждений помешали апрельские шторма. Много сооружений было занесено песком, снесено и разрушено волнами, часть мин либо взорвались, либо вышли из строя. Многое пришлось поспешно восстанавливать. Успели не всё.

Как известно из истории, тяжелее всего штурмовавшим французский берег десантникам пришлось в секторе под кодовым названием «Омаха». Здесь, в зоне ответственности американских войск, «спаржа Роммеля» проявила себя наиболее эффективным образом.

Для союзников успешная высадка на участках «Омаха» и «Юта» имела очень важное значение, поскольку успех позволял в дальнейшем отрезать полуостров Котантен, а затем захватить имеющийся там глубоководный порт Шербур, чтобы наладить снабжение войск из Англии. Значение полуострова хорошо понимали и немцы. Поэтому здесь противодесантные заграждения были развиты в большей степени, чем в других местах.

Однако сами по себе заграждения не могли остановить высаживающихся десантников. Они могли лишь осложнить их действия и создать обороняющимся благоприятные условия для уничтожения противника. На участке «Омаха» американцам не повезло: немцы перебросили на полуостров, в помощь находившейся здесь очень слабой 709-й пехотной стационарной дивизии, 352-ю пехотную дивизию, сформированную из остатков уничтоженной на Восточном фронте 321-й пехотной дивизии, командиры которой учились воевать в тяжелых боях с Красной армией. Таким образом, участок «Омаха» обороняли фактически два пехотных полка.

В 5:50 утра в день «Д» корабли поддержки начали массированный обстрел немецких позиций на берегу. Время «Ч» (время, когда нос первого десантного судна должен коснуться берега) было назначено на 6:30, то есть спустя час после начала прилива. Это давало возможность высадить первые штурмовые группы (восемь пехотных батальонов) и саперов (14 отрядов подводно-подрывных работ) как можно ближе к первому ряду заграждений. После этого в распоряжении саперов было всего 30 минут для проделывания проходов, поскольку за это время вода поднимается на 60 см и дальнейшая работа на заграждениях становится невозможной.

Высадка основных сил первой волны десанта планировалась на 7:00. За пять минут до этого в проходы должны были устремиться танки «Шерман», оснащенные оборудованием, позволяющим им плавать, и танко-десантные баржи с остальными танками. На них возлагалась задача огневой поддержки пехоты, до того как станет возможно высадить на берег артиллерию. Однако обстоятельства сложились неблагоприятно для танкистов. Саперы попали под сильный огонь немцев, и большая часть их была уничтожена. Было проделано всего пять проходов, однако и они не были должным образом обозначены. К тому же в проливе поднялся шторм, и в итоге танко-десантные баржи в проходы не попали. Из 32 танков на берег удалось высадить всего пять. Время играло против десанта. Прилив скрывал под водой заграждения и проходы в них.

Так, на западном фланге в пункте Дог-Грим с шести пехотно-десантных барж должна была высадиться рота Альфа 116-й полковой группы. Первая баржа натолкнулась на заграждение и затонула вместе с десантниками. Затем та же участь постигла еще две баржи. Трем баржам удалось все же достичь кромки воды, но пехотинцы попали на отмели под пулеметный огонь и вернулись к воде в надежде укрыться за своими разбитыми баржами. Поднимающаяся вода гнала их на немецкие пулеметы, а раненые просто тонули. Потери роты достигли 66%, и как боевая единица она перестала существовать.

К моменту высадки второй волны в 7:00 заграждения стали скрываться под водой, а проходы в них так обозначены и не были.

К 8:00 ни одно подразделение не смогло преодолеть береговую отмель. Те, кому повезло не застрять у кромки воды, оказались прижатыми огнем к обрывистому берегу и несли потери, а высадить подкрепления и тяжелое оружие было невозможно из-за заграждений и плотного огня. Высадка на участке «Омаха» оказалась сорванной. В 8:30 командир участка приказал приостановить дальнейшее десантирование. 50 танкодесантных барж в это время безуспешно искали проходы в заграждениях, но берега удалось достичь только барже LCT-30 и только к 10:30 утра, то есть с большим отставанием от графика.

К полудню генерал Брэдли приказал перенаправить баржи на участок «Юта» и в английскую зону высадки на участок «Джюно», где заграждений оказалось мало. Кроме того, оборону на участке «Юта» держал всего-навсего один батальон 709-й пехотной дивизии. Десантирование там прошло более или менее успешно.

Успех дня «Д» предопределило то, что у немцев не было возможности создать достаточно мощную систему заграждений по всему фронту высадки союзников. А самое главное, Восточный фронт к лету 1944 года настолько обескровил вермахт, что воевать на нормандском побережье было просто-напросто некому.

Огромную роль также сыграл значительный перевес союзнической авиации и флота над люфтваффе и кригсмарине. И все же печальный для союзников опыт «Омахи» подтвердил, что развитая, продуманная и эшелонированная система противодесантных заграждений в значительной мере уравнивает шансы более слабого противника с более сильным.