Земноводные вступают в бой: противодесантные мины

Положение стало меняться в 1920-х годах. Огромные возможности танков по прорыву оборонительных линий заставили военных специалистов искать средства и способы сдерживания этих резвых стальных коней. Невзрывные заграждения (проволочные заборы, лесные завалы, рогатки, надолбы) были явно малопригодны, поскольку гусеничные танки изначально были созданы именно как средство преодоления заграждений и естественных препятствий.

Хорошим противотанковым средством является противотанковый ров, но сооружение его требует огромных трудозатрат. Да и не везде возможно его отрыть. Тогда специалисты обратили свое внимание на реки — противотанковые рвы, созданные самой природой. Да, река способна остановить танки. И лучше, чем пехоту. Танк ведь на лодке или на плоту не переправить. Ему нужен хороший мост или, на худой конец, паром большой грузоподъемности. А они далеко не всегда оказываются под рукой в нужном месте и в нужное время. Значит, река в условиях подвижной маневренной войны становится серьезным оборонительным рубежом.

Но и специалисты, работающие над вопросами наступательных действий, не дремали. Они быстро пришли к выводу, что нужны машины, которые смогут преодолевать водные преграды без специальных переправочных средств. Так появились плавающие танки и другие машины-амфибии. Например, в СССР в 1930-х было создано несколько образцов плавающих танков (Т-37, Т-38, Т-40).

Казалось бы, вот тут-то и должны появиться снаряды, способные помешать амфибиям преодолевать реки. Обычные противотанковые мины для этого непригодны, ведь плавающая машина не касается дна и будет проходить над миной, не тревожа ее. Морские мины здесь тоже непригодны из-за своих размеров, веса, трудностей установки и высокой цены в сравнении с ценой поражаемых машин. Да и речные глубины для них слишком малы. Однако «земноводные мины» в ходе Второй мировой войны так и не появились. Плавающие танки, как оказалось, плавают плохо и становятся легкой мишенью противотанковых пушек, стоящих на берегу. А тонкая броня и слабое вооружение делают их малопригодными для боя на суше.

Опыт войны еще раз подтвердил тезис великого Клаузевица о том, что в действительности реки не представляют серьезного препятствия для наступления. Тщательная и всесторонняя подготовка к форсированию вполне обеспечивает успех и без танков-амфибий.

Пожалуй, первым, кто стал сожалеть об отсутствии земноводных мин, оказался немецкий фельдмаршал Роммель, которому после поражения и эвакуации немецких войск из Северной Африки было поручено в конце 1943 года готовить оборону французского побережья. Уже тогда было ясно, что вторжение союзников во Францию неизбежно, причем именно через пролив Ла-Манш. Решение наступать через Италию оказалось ошибкой: войска двигались черепашьим темпом, поскольку особенности местности позволяли немцам организовать устойчивую оборону малыми силами. К тому же впереди были еще и Альпы. А вот через Ла-Манш, а затем через Францию в сердце Германии путь очень короткий и удобный. И лежит он через оружейную кузницу Рейха — Рурский промышленный район.

Роммель на основе опыта боев в Африке убедился в высокой эффективности массового применения мин — особенно на местности, где много танкодоступных направлений. К тому же он прекрасно понимал, что располагает недостаточным количеством войск для отпора союзникам. Минами и невзрывными противодесантными заграждениями он хотел восполнить нехватку пехоты, артиллерии и танков. Позволить противнику высадиться и закрепиться на берегу, даже у кромки воды, нельзя. Его нужно обессилить до того, как вражеские пехота и танки смогут действовать. Ведь именно в тот промежуток, когда десантники уже оставили корабли, но еще не достигли берега, они наиболее уязвимы: корабельная артиллерия поддержки уже не может вести огонь по берегу, а десантники еще не могут действовать своим оружием.

Но мин, которые позднее назовут противодесантными, тогда еще не существовало. Роммелю пришлось импровизировать, сочетая обычные противотанковые (в основном типа T.Mi.42 и T.Mi.43) с различными дополнительными устройствами и невзрывными заграждениями, превращая их в противодесантные. Например, мины закрепляли на вкопанных в грунт столбах, у основания ежей, на верхушках бетонных тетраэдров. В прибрежной полосе в воде должно было быть создано два-четыре пояса противодесантных заграждений.

К началу июня 1944 года на нормандском берегу помимо невзрывных заграждений было установлено до 8 млн мин, значительная часть которых была по сути импровизированными противодесантными минами. Но даже эти самоделки причинили союзникам много бед в день высадки. Так, британские десантники, высаживавшиеся на участке Голд-Бич, потеряли 20 малых десантных судов, что привело к значительным потерям в технике и солдатах. Но мины все же не смогли сорвать десантную операцию — день «Д» состоялся, а после войны немцам было не до выводов о причинах успеха союзников на побережье Ла-Манша. Победители тоже не были склонны к глубокому анализу в целом успешной операции. Большие потери на импровизированных противодесантных минах они сочли неприятным, но малозначительным фактом.

Несколько иначе к этому отнеслись в Красной армии. В завершающий период войны по лендлизу в СССР было поставлено довольно много плавающих пятиместных автомобилей Ford GPA и многоместных DUKW-353. Советское командование по достоинству оценило возможности амфибий, и с конца 1944 года их стали широко использовать для внезапных форсирований рек в неожиданных местах, приводя тем самым в отчаяние командиров вермахта. Те просто не успевали среагировать на очередную высадку на своем берегу, не подготовленному к обороне, двух-трех батальонов советской мотопехоты, которые к тому же не создавали плацдарма и не садились в жесткую оборону, как это обычно было на протяжении всей войны, а мгновенно исчезали с берега и оказывались через пару часов за полсотни километров от места переправы.

Словом, успехи амфибий чрезвычайно впечатлили советских генералов. Настолько, что после войны одним из главнейших требований к военной технике Советской армии стала плавучесть машин. Для начала просто копировали американские машины — Ford GPA под названием МАВ, DUKW-353 под названием БАВ. Позднее появились серьезные плавающие танки (ПТ-76), плавающие бронетранспортеры (БТР-50ПК, БТР-60). И первая советская боевая машины пехоты БМП, и даже 122-мм самоходная гаубица 2С1 «Гвоздика» тоже плавают! А раз так, то и у противника могут быть такие же машины — и колесные, и гусеничные. Тем более что против японцев на островах Тихого океана армия США активно использовала гусеничные LVT в самых различных вариантах. Надеяться на авось военные не хотели, и к середине 1960-х годов на вооружении инженерных войск Советской армии появилось несколько образцов противодесантных мин — ПДМ-1, ПДМ-2, ПДМ-3Я, ЯРМ.

Из этого комплекта можно было создать в воде несколько линий минных заграждений. Приближающиеся к берегу реки или водохранилища плавсредства противника (плавающие танки, автомобили, катера, лодки, паромы) первыми должны были встречать мины ПДМ-3Я. Внешне ПДМ-3Я очень напоминает морскую якорную мину, только несколько меньшего размера. Действительно, при ее разработке был использован опыт моряков, однако принцип срабатывания у этих снарядов разный. Когда корабль задевает за рожок морской мины, тот сминается, находящаяся внутри него ампула с электролитом разбивается, и ее содержимое проливается внутрь сухой батареи, которая только с этого момента начинает вырабатывать электричество.

В ПДМ-3Я электрическая батарея устанавливается заранее, а рожки используются лишь в качестве замыкателей. Морская мина может стоять очень долго, а ПДМ-3Я в результате саморазряда батарей через некоторое время самонейтрализуется. Насколько целесообразно в морских условиях иметь «долгоиграющие» мины, неизвестно, а вот самонейтрализация противодесантных мин — дело разумное и целесообразное.

Мины ПДМ-3Я можно было устанавливать при глубине водоема до 10 м. Величину заглубления мины (расстояние от поверхности воды до контактных датчиков цели — рогов) можно было регулировать в пределах от 30 до 110 см. Мощный 15-кг заряд тротила не оставлял шансов уцелеть ни одной плавающей машине, коснувшейся мины. Правда, ставить мины можно было не ближе чем в 15 м друг от друга, иначе ударная волна заставляла срабатывать и соседок. Да и общий вес комплекта мины с якорной тележкой был великоват — 175 кг. Устанавливать такие снаряды было возможно только с барж, тяжелых катеров или со специально оборудованных плавающих машин типа ПТС, БАВ. Эти мины было целесообразно использовать в прибрежной полосе морей, крупных озер, водохранилищ.

Для менее крупных водных преград и менее солидных плавсредств, нежели самоходные десантные баржи, была разработана мина ЯРМ (тоже якорного типа). Она весила всего 13 кг, и устанавливать ее можно было с любых плавсредств, вплоть до резиновых лодок, при этом на те же глубины, что и ПДМ-3Я, и с таким же заглублением. Заряд взрывчатки был не слишком велик — всего около 3 кг, однако этого оказалось вполне достаточно для любых плавсредств, которые может применить противник на реках и озерах. Дело в том, что ударная волна взрыва в воде воздействует на всю погруженную поверхность плавающей машины, и пробивать корпус машины или катера в одном месте не нужно. Гидроудар по корпусу плавсредства приводит к растрескиванию обшивки, срывает с места двигатель и узлы трансмиссии. Быстро заделать многочисленные трещины практически невозможно, валы, сдвинутые со своих подшипников, заклиниваются. Машина теряет ход и быстро погружается в воду. Нередко и находящиеся в машинах люди получают тяжелые контузии.

Для меньших глубин предназначалась мина ПДМ-2. Она представляла собой металлический шар на стойке. Заряд взрывчатки, находящийся в шаре, составлял 15 кг. Вверх тянулся металлический стержень — датчик цели, при отклонении которого от вертикального положения на 10−15 градусов с усилием 40−50 кгс срабатывал взрыватель. Мина устанавливалась на дне: при глубине воды 1,5−2,5 м — на низкой стойке, при глубине 2,5−4 м — на высокой. В обоих случаях расстояние от верхнего кончика стержня до поверхности воды можно было устанавливать в пределах от 30 до 100 см.

Общая масса этой мины равнялась 100−135 кг, из которых бóльшая часть приходилась на основание. Оно обеспечивало жесткое крепление снаряда на одном месте в условиях неспокойной среды с течениями, колебаниями уровня воды, плывущим мусором и вымыванием донного грунта. При расстоянии от верха стержня до корпуса мины около метра взрыв всегда происходит на некоторой дистанции от жертвы. Однако гидроударная взрывная волна делает свое дело. И наконец, на самых ближних подступах к урезу воды, на глубинах от 2,6 до 1,1 м, устанавливались мины ПДМ-1М. Общая высота этой мины (со стержневым датчиком цели) составляла 1 м, а от кончика стержня до поверхности воды могло быть от 10 до 150 см. Заряд мины был солидным — 10 кг, и с учетом того, что так близко к берегу подходят лишь легкие лодки или машины-амфибии, усилие срабатывания сделали небольшим — лишь 18−26 кгс. Ну а глубины меньше метра — это уже вотчина противотанковых мин. У самой кромки воды трудно встретить катер или лодку. Здесь уже амфибии становятся на колеса или гусеницы.

В общем, разработки советских конструкторов ГСКБ-47 (ныне это ФГУП «Базальт») в области противодесантного минирования привели к созданию цельной и стройной системы. Но этими образцами дело и закончилось. Положительный опыт их использования во Вьетнаме оказался нейтрализован отрицательным опытом на Суэцком канале, который после войны 1967 года разделял израильтян и египтян. И та и другая стороны опасались десантных операций противника. Однако все попытки египтян использовать противодесантные мины оказались неудачными. Грунт берегов и дна был очень подвижным, течение — сильным и изменчивым. Мины сдвигались с мест установки, опрокидывались, их заносило песком и илом. Колебания уровня воды то и дело обнажали датчики цели. Сильное течение отклоняло якорные мины типа ПДМ-3Я и ЯРМ на большие глубины вплоть до самого дна.

К тому же конструкторам не удалось создать удовлетворительные средства обнаружения и обезвреживания противодесантных мин, что крайне необходимо в тех случаях, когда требуется сделать проходы в собственных заграждениях. В то же время эти мины довольно легко уничтожаются подводными взрывами — например, при артобстреле прибрежной полосы.

В конце концов был сделан вывод, что сложности по доставке и установке противодесантных мин в сочетании с ненадежностью их использования редко делают такое минирование целесообразным. Его можно применять в отдельных случаях при благоприятных условиях (слабое течение, малые колебания уровня воды, отсутствие волнения, плотный грунт дна, отсутствие плавучего мусора).

На этом развитие противодесантных мин в СССР остановилось. Конечно, работы в данной области продолжались до середины 1980-х годов, но новых удовлетворительных образцов создано не было. Запад же совсем не проявлял интереса к этому классу мин, хотя после Вьетнамской войны у американских военных определенная обеспокоенность была. Но они сочли, что минная война на реках Вьетнама носила уникальный характер и в будущем ничего подобного не повторится.

А между тем у морской пехоты США появился скоростной бронетранспортер-амфибия AAAV, имеющий скорость на воде около 47 км/ч и способный выходить на этой скорости на глиссирование. Такая машина, спущенная с десантного корабля на значительном удалении от берега, может достичь его очень быстро. Существующие противодесантные мины против нее совершенно неэффективны.

Кроме того, и у нас, и у вероятного противника уже давно появились десантные корабли на воздушной подушке (КВП), одинаково легко скользящие над водой и над прибрежными пляжами. Давление, которое они оказывают на воду или грунт, настолько мало, что под ними не срабатывают даже нажимные противопехотные мины. Такой корабль легко пройдет и над морскими, и над противодесантными минами, да и над нажимными противотанковыми тоже, и остановится уже за пределами прибрежных минных полей, где и высадит десант. Минных средств, способных остановить КВП, похоже, пока не создано ни в России, ни за рубежом.