К тому времени у царского флота уже был Воздухоплавательный парк, состоявший, как минимум, из аэростатов наблюдения. «Морской министр приказал выделить для обучения в учебном отряде Воздухоплавательного парка по четыре офицера от каждого моря...», – писалось в одном из архивных документов Морского генерального штаба.
«Переставили с колес на поплавки. Не взлетел»: Чем нас насмешили дневники первых морских летчиков России
Одно дело смотреть архивные фотографии и кинохронику тех первых неуклюжих полетов. Совсем другое – читать признания пилотов, которые были там в кадре. То, что осталось за кадром, порой смешит, порой удивляет. Но чаще удивляет, ведь эти люди отправлялись в полет, осознавая, что каждый пятый или каждый десятый полет закончится аварией.
В общественном достоянии
Подвижки в создании российской морской авиации начались в 1909 году.
Просите много, получите хоть что-то
Есть такая поговорка в России. К весне 1910-го за границу на обучение определили четырех офицеров. Всего четырех, а не по четыре от каждого флота. Занятно, что средства на их командировку и закупку первых аэропланов для флота нашло не государство, а общественная организация – Особый комитет по усилению военно-воздушного флота.
В следующем году в Воздухоплавательный парк Черного моря передали два аэроплана «Антуанетт». В наши дни их назвали бы «подержанными»: до передачи флоту их использовали для обучения пилотов в авиашколе при Особом комитете, но они быстро устарели – прогресс в авиации в тот период был стремительным. Их сочли непригодными для обучения.
Antoinette IV стали первыми самолетами морской авиации России.
Вместе с ними на флот из инструкторов ушли два летчика, лейтенант Станислав Дорожинский и поручик Комаров (имя установить не удалось, к сожалению), решившие на этих самолетах попробовать выяснить, какие есть возможности для применения авиации на море. Вместе с командой обслуживающего персонала их разместили на Куликовом поле Севастополя, в летнем лагере одного из полков. Для самолетов построили... нет, не ангар, а сарай. Полеты проводили прямо на полковом плацу.
«6 попыток взлететь»
Сохранились дневники обоих офицеров, рассказывающие о тех экспериментах.
«...1 июня. Полеты по прямой с грузом 4 пуда 20 фунтов (около 73 кг – при. ред.) на заднем сидении», – первая запись Дорожинского. 2 июня.
Пять дней спустя летать пытались, но не смогли: «6 попыток взлететь – из-за ветра взлетного поля недостаточно». Хроника начинает смахивать на попытки маленьких детей запустить воздушного змея.
«9 июня. Полеты с нагрузкой 5 1/2 пудов – аппарат не взлетел. После обеда летали с грузом 3 пуда и 10 фунтов». Летчики постепенно нащупывают, где границы возможностей машины.
«Полеты с нагрузкой 5 1/2 пудов – аппарат не взлетел».
Затем более смелый полет: «Взлет в 4 часа 40 минут с наблюдателем матросом Порфицузского кладбища – к Херсонскому маяку и вдоль южного берега бухты обратно, полет 20 минут, высота 150 метров». После этого за день офицер совершил еще два полета. Запись дышит солидностью, но общий налет смешит – 25 минут.
«11 июня. Сломали винт и полоз». С начала полетов прошло всего десять дней!
«Продержался на якоре всю ночь»
А вот другой пилот, и записи уже сентябрьские.
«...15 сентября. "Антуанетт №1". 8.00 два полета по прямой на высоте 4 метра. Антуанетт № 2. 14.00 три полета по прямой на высоте 5 метров, всего 40 минут». Чувствуется рост мастерства.
За неделю смелость авиаторов выросла: «22 сентября. Три полета до высоты 18 метров».
Но пройдет месяц, и... «15 октября... Полет в сторону Балаклавы окончился аварией».
Летом того же года один из аэропланов попытались по наитию переделать в гидросамолет. К нему приделали поплавки и для начала попробовали просто поставить на воду. «Аэроплан... продержался на якоре всю ночь, боковая остойчивость оказалась хорошею...», – написал поручик. Однако взлететь с воды он так и не смог – мощности мотора не хватило.
Надежный разведчик и «даже истребитель»
Составляля отчет о работе Воздухоплавательного парка в конце года, Комаров был оптимистичен, считая, что самолет способен быть «надежным разведчиком» и «даже воздушным истребителем, могущим бросать разрывные снаряды в неприятельские суда».
Скорее всего, он подразумевал более современные машины, чем самолеты Antoinette, имевшиеся тогда в распоряжении флота. Из записей видно, насколько хрупкими были эти этажерки и с каким трудом они держались в воздухе. «Мощность моторов 50- 55 лошадиных сил, что недостаточно для устойчивых полетов», – написал он.
Antoinette IV
Уже к середине Первой мировой войны прогноз поручика Комарова подтвердился: морская авиация сделала стремительный рывок и стала именно тем, чем он предрекал ей быть.
Подготовлено по статье: Т. Солодкий, «Создание российской морской авиации». Портал «Уголок неба».