Из США в Париж через Россию: отчаянные автогонщики

Замысел родился у газетчиков, решивших организовать сенсацию. Спонсорами автопробега выступили New York Times и Le Matin. Даже на карте все выглядело впечатляюще. Предстояло проехать насквозь США, через Канаду въехать на Аляску, по льду преодолеть Берингов пролив, добраться до Москвы и Санкт-Петербурга через Сибирь – и наконец триумфально въехать в Париж. Два материка и 35 тыс. км в пути. Участвовать собирались четыре страны на шести автомобилях. Сразу три экипажа приехали из Франции. Дело не только в том, что одним из инициаторов заезда была газета этой страны. Французская публика чрезвычайно огорчилась из-за финала пекинской гонки: тогда французский экипаж просто не добрался до финиша. Теперь гонщики горели желанием взять реванш.

Один из них заявил, что достигнет Парижа или ляжет костьми по дороге. Другой, Шарль Годар, в предыдущей гонке ухитрившийся отмахать 24 ч. без остановок, собирался преуспеть на сей раз. Вообще колоритных типов на трассе хватало. В итальянский экипаж входил юный поэт Антонио Скарфолио, чей отец собирался было запретить ему участие в гонке – и тогда сын заявил, что в таком случае пойдет в одиночное плавание через Атлантику. Немецкий экипаж возглавлял офицер-аристократ Ганс Коппен, считавший, что в случае успеха его повысят в чине.

А вот американский гонщик Джордж Шустер вообще не собирался участвовать в заезде. Его выбрал напарником уже заявивший свое участие в гонке Монти Робертс – буквально за 12 ч. до старта. Шустеру пришлось ловить ночной поезд из Новой Англии, чтобы быть на месте к следующему утру. Робертс выбрал Шустера в качестве опытного механика, а еще потому, что тот не казался достаточно харизматичным, чтобы затмить самого Робертса. В итоге все сложилось несколько не так, как было задумано.

Машины под завязку нагружали всем необходимым. Провиант, запчасти, запасные канистры, бензин, цепи... Один из французских экипажей даже прихватил складную мачту с парусом. 12 февраля мэр города Джордж Макклеллан должен был дать сигнал с помощью позолоченного стартового пистолета. Однако мэр опоздал. Старт исторической гонке дал обычный клерк, схвативший пистолет и выстреливший в воздух.

Поначалу гонщики договорились менять идущего в авангарде каждые несколько часов, но дух соперничества сразу взял верх. Правда, участники пробега тут же столкнулись с силами природы. Идеально ровных хайвеев еще не существовало, дороги из-за снегопадов и оттепелей превратились в направления. Автомобилистам приходилось пробираться через бездорожье или вообще ехать по железнодорожным путям. Именно на американском бездорожье произошла первая потеря. Французы на Sizaire-Naudin не заметили под снегом лежащее на дороге бревно и напрочь расколотили дифференциал. Итальянцев и немцев, в свою очередь, неимоверно возмущало то, что во время вынужденных остановок все окрестные фермеры сбегались помогать американскому экипажу. Европейцам тоже помогали... но только за наличные доллары!

В марте кавалькада растянулась по Америке. Американцы на машине Thomas Flyer были впереди, причем к ним в автомобиль перешел норвежец Ханс Хансен из французского экипажа. Скандинав на одном из участков не смог вытащить машину из сугроба, переругался с коллегами, и дело чуть не дошло до дуэли. Пистолеты все же убрали, но потомок викингов дезертировал к американцам. Между тем из гонки вышел еще один автомобиль – и опять француз. Шарль Годар решил схитрить и доехать до Сан-Франциско вместе с автомобилем по железной дороге. Какой стыд – за погрузкой его застал фотограф! Опозоренный Годар вернулся домой ни с чем.

К концу марта стало ясно, что планы рушатся. Проехать по Аляске из-за распутицы было нереально. У американцев выбыл лидер: Монти Робертс хотел успеть поучаствовать в другой гонке и просто покинул команду, договорившись, что вернется ближе к Европе. Так что за честь звездно-полосатого флага теперь отдувался в последний момент взятый на борт Джордж Шустер. Он же и объявил о невозможности двигаться дальше по первоначальному плану.

Оставив на время машину, он исследовал трассу впереди на санях, запряженных лошадью и, вернувшись, сообщил, что проехать Аляску можно, только разобрав машины и двинувшись дальше на собачьей упряжке. К тому же в Беринговом проливе уже начал таять лед. Тогда оргкомитет изменил программу: гонщики собирались на Западном побережье, грузились на суда, переправлялись через Тихий океан и ехали дальше по России. Из-за этой резкой смены планов оргкомитет принял весьма спорные решения. Немцам выписали 15 дней штрафного времени за то, что из-за поломки они проехали часть пути поездом (в отличие от Годара, здесь жюри нашло некое добросовестное заблуждение), американцам, наоборот, компенсировали время, потерянное в вояже на Аляску. Как бы то ни было, гонщикам пришлось провести немало часов в трюмах и на палубах. Впереди раскинулась Евразия.

Главная борьба шла между немецкой и американской командами. Русские чиновники на всякий случай рекомендовали воспользоваться Транссибирской магистралью. Маршрут и правда был не из легких. Впереди ожидались хунхузы, тигры и, как вспоминал итальянец Скарфолио, «комары, огромные, как саранча». Это все не считая дорог, несовершенных и в наше время.

На русском Дальнем Востоке возникла проблема: здесь было трудно достать бензин. Тут же с дистанции сошел и последний француз – Сан-Шаффри на изношенном до предела De Dion. Француз отчаялся починить свою машину и теперь пошел другим путем. Он скупил весь бензин, какой нашел во Владивостоке, и предложил оставшимся на дистанции взятку топливом за право пересесть в другой автомобиль! Но остальным это показалось вопиющим нарушением спортивного духа. Последний французский экипаж выбыл.

В вопросе о бензине возникла неожиданная интрига. Дело в том, что во Владивостоке местом, где нашлось достаточно бензина, оказалось представительство немецкой фирмы. Продавать бензин американцу они поначалу не хотели. Шустер на превосходном немецком (он был потомком германских эмигрантов в Америку) пообещал оповестить всю прессу мира о том, как здесь ведутся дела. В конце концов, он не хотел получить бензин бесплатно, он хотел его купить! Так что 22 мая все три оставшихся экипажа продолжили путь через Китай и Россию.

Транссибирская магистраль предложила свои промежуточные призы – для тех, кто доберется первым до Читы и до Европы. Оба собрал немецкий экипаж. Однако машины продирались через просторы России буквально на честном слове. Про Шустера даже говорили, что в его автомобиле не осталось ни одной детали, с которой он покинул Нью-Йорк. В открытых машинах, лишенных даже ветрового стекла, было чрезвычайно тяжело. Вдобавок, в России автомобилистам случалось блуждать. Указатели чаще всего отсутствовали, крестьяне не знали английского и немецкого, водители – русского. В отдельные дни продвижение составляло всего 15 миль.

Как-то раз немец Коппен едва не утопил машину в грязи, Шустер вытащил его на предусмотрительно взятой цепи. Немец отдарился шампанским. В другой раз чуть не случилась беда уже с американцами: машины двигались вдоль Транссиба и периодически пользовались полотном железной дороги. Машина въехала в туннель, когда с другой стороны раздался гудок паровоза! Американцы выскочили из подземелья задним ходом в последний момент.

В другой раз итальянцам пришлось настолько быстро сходить с железной дороги, что от перенапряжения двигатель вспыхнул, и гонщикам с Апеннин пришлось тушить огонь собственными пальто. Из-за этих инцидентов на рельсах гонщиков согнали было с железной дороги, но их выручила высочайшая протекция. Великий князь Сергей Михайлович, фанат автомобилей, случайно оказался в тех местах. Он организовал движение, позволив гонщикам ехать по путям, но их должны были сопровождать железнодорожники во избежание катастрофы.

В Сибири итальянцы окончательно потерялись: они попали в ДТП, которое можно было бы назвать комичным, – столкнулись с лошадью. Однако в этой аварии пострадали люди, и полиция задержала машину до конца разбирательства, а гонщикам пришлось лечить травмы. Они смогли завершить гонку, но смысл вояжа теперь состоял только в том, чтобы вообще прийти к цели: время было безнадежно упущено.

Тем временем Шустер въехал в Пермь. Там его поджидала телеграмма с вопросом о том, нужен ли ему вернувшийся в дело Монти Робертс. Механик был взбешен: он не для того прорвался через тысячи километров Сибири и Урала, чтобы теперь отдать славу другому. Хотя Шустер был дико вымотан, он отказался от помощи. Благо в Европе дороги стали намного лучше. Беспокоило его только одно: машина Коппена сохранила несколько лучшие ходовые качества, и немец сумел оторваться.

26 июля немцы въехали в Париж. Коппен торжествовал... но недолго. Через четыре дня в столицу Франции прибыл неутомимый Шустер. Тут и сыграли дни штрафа у немца, полученные еще в Америке. Победителем был объявлен американский экипаж. Репортеры из Le Matin, впрочем, встретили обоих победителей с кислыми улыбками: ни один французский экипаж из трех вообще не пришел к финишу. В Париже Шустера ожидало финальное препятствие. Его арестовал жандарм за неработающие фары. На помощь гонщику пришел местный велосипедист, имевший фару и сопровождавший американскую машину. Великая гонка завершилась.

Любопытно, что Шустер, ставший звездой, так и продолжил работать на том же заводе, где и раньше. Однако его успех был просто блестящим: автомобили приобрели славу в качестве транспортного средства, а автопром Штатов сильно выиграл в глазах публики. Кстати, этот заезд оставил своеобразный след в искусстве: именно он вдохновил авторов кинокомедии «Большие гонки». Да и для автомобилей гонка стала настоящим испытанием, показавшим, что это не просто дорогие игрушки, а настоящий транспорт будущего.