Страшней невесты зверя нет: Киноэффекты

Работа по воссозданию героев Universal была предложена компании ILM. Ее сотрудники предоставили режиссеру сотни эскизов с изображениями каждого из монстров. «Со стороны» был взят дизайн только чудовища Франкенштейна, нарисованного художником Патриком Татопулосом. Это существо было также единственным, при создании которого обошлись без компьютерных эффектов. Все остальные «нелюди» в фильме так или иначе были результатом комбинации живых актеров и компьютерной графики.

Монстр Франкенштейна

Воскрешением монстра, составленного из фрагментов безумным ученым Франкенштейном, занималась студия Captive Audience Productions. «Ученый собирал его по кусочкам, и наверняка что-то не сходилось, лоскутки кожи различались по цвету, а мускулы были плохо прилажены друг к другу», — объясняет глава студии Кит Вандерлаан.

Актер Шулер Хенсли, приглашенный на роль безымянного творения Франкенштейна, был очень горд тем, что оставался со своим персонажем все время — хотя для этого ему приходилось проводить до шести часов в день в кресле гримера. «Я смотрел в зеркало и видел, как постепенно исчезаю. Это было потрясающе», — говорит он. Впрочем, даже самые хитрые накладки не смогли обмануть трехлетнюю дочь актера: та ничего не боялась и явно предпочитала «папу-монстра» нормальному родителю.

Хенсли приходилось передвигаться не на своих собственных ногах, а на специальных насадках, сделанных мастером-протезистом. Чтобы научиться на них ходить, актеру пришлось потренироваться. Происходило это в нью-йоркском Центральном парке: он прилаживал насадки и прохаживался неуверенной механической походкой под присмотром координатора трюков. «Чем хорош Нью-Йорк, — замечает Хенсли, — что ты можешь делать все, что тебе вздумается, и никому и дела нет. Разве что подумают — ну вот, еще один псих в этом парке...» И добавляет, что местные кафе его в таком виде обслуживали без очереди. После трех недель тренировок актер «почувствовал себя Шакилом О’Нилом». «Все дело в том, чтобы научиться держать равновесие, но как только ты это понимаешь, все остальное уже просто», — объясняет он.

Насадки, грим и костюм чудовища весили, по прикидкам актера, не менее 30 кг. Часть съемок проходила зимой в Праге, и Хенсли был единственным, кто мог, не замерзая, гулять на свежем воздухе. «Но когда мы вернулись в Лос-Анджелес, мне стало по-настоящему жарко, — говорит актер. — Пришлось пристроить под костюмом своего рода кондиционер — сетку трубочек, в которые накачивалась ледяная вода».

Первый опасный противник Ван Хельсинга, эпизодический мистер Хайд, стал единственным целиком компьютерным персонажем фильма. «Я решил слегка позабавиться, — объясняет Соммерс. — Я подумал, что доктор Джекилл был вечным мальчиком для битья, и он сделал эликсир для того, чтобы создать кого-то выше, больше, сильнее и круче. Но получилось не очень удачно». Получился мистер Хайд — существо трехметрового роста, волосатое и бородатое, которое непристойно шипит и курит сигару. Казалось бы, такому очаровашке никакие компьютерные эффекты не нужны — достаточно хорошего грима. Так рассуждали продюсеры, но режиссер с ними не согласился.

Сотрудники ILM считают Хайда одним из сложнейших компьютерных персонажей, вышедших из мастерских студии. Мистер Хайд присутствует в 50 кинематографических кадрах на фоне различных декораций и несколько раз появляется на крупных планах. Поэтому особое внимание уделялось лицу. В ILM старались, чтобы кожа выглядела так, как обычно у толстых и немолодых людей — отвислая, с краснотой и пятнами. Для достижения этого результата использовалась программа сотрудника ILM Кристофа Хери, который за свои наработки по имитации кожных покровов получил технического «Оскара».

Мимику лица Хайда «лепили» с актера Робби Колтрейна (гигант Хагрид из фильмов про Гарри Поттера), который читал за него текст. В это время сотрудники ILM снимали его на видео с трех разных ракурсов. «Хайду не нужно быть слишком выразительным, — объясняли аниматоры из ILM. — Он жует сигару и может быть зол, безумен или испытывать боль — и это всё». За движения и жесты героя отвечал тот же Шулер Хенсли. Надев костюм для motion capture, он сыграл все эпизоды доктора Хайда, в том числе и схватку с Ван Хельсингом на колокольне Нотр-Дам. Интерьер и внешний облик башни были собраны на компьютере, а город вокруг — нарисован художниками-декораторами. Чтобы им было проще, ответственный за спецэффекты в фильме Бен Сноу сделал несколько панорамных фотографий с Нотр-Дам во время поездки в Париж.

Что же касается человека-волка, то и тут Стивен Соммерс не пошел проторенными путями. «Я не хочу, чтобы у героя, как в других фильмах про оборотней, вдруг вырастали волосы. Это скучно», — заявил режиссер. Вместо этого «внутренний волк» прорывается наружу сквозь кожу героя, которого — в непостоянном человеческом облике — играет Уилл Кемп, бывший танцовщик и модель Gap. И вся трансформация должна была быть показана единым планом, чтобы «не обманывать» зрителя.

Подготовку к превращению человека в волка и обратно на ILM начали за полтора года до начала основных съемок. В этом эпизоде сошлись основные «камни преткновения» компьютерных эффектов в кино: создание реалистично выглядящих человека и животного. «Мы хотели как можно дольше показывать живого актера в процессе трансформации», — говорит аниматор Даниэль Жаннетт, работавший с Соммерсом еще во времена первой «Мумии». Для начала Уилл Кемп сыграл всю сцену превращения перед кинокамерой, причем техники ILM дополнительно фиксировала все движения его тела на видео, а шесть цифровых камер одновременно снимали лицо. На основе этих материалов был построен компьютерный двойник актера. «Они могли двигать меня, поворачивать, раздувать и уменьшать», — восхищался Кемп.

Волк-оборотень был нарисован на компьютере, после чего началась работа над процессом трансформации. Каждая часть тела превращалась отдельно: уши цифрового двойника съезжали к макушке и становились ушами волка, нос растягивался до длины волчьей морды, зубы росли, и их становилось больше. Завершали картину напряженные мускулы и выпирающие кости — фирменные эффекты Стивена Соммерса.

Знаменитый вампир граф Дракула тоже должен был пройти через трансформацию. «В старых фильмах Дракула превращается в летучую мышь, но я их совсем не боюсь, — сообщил журналистам Стивен Соммерс. — Поэтому я стал думать — а что, если у нашей мышки будет размах крыльев в 7 метров? Это было бы совсем другое дело». Во всем остальном принцип оставался тем же, разве что Дракула (Ричард Роксбери) носил плащ, который разлетался и превращался в гигантские крылья.

Восстав из гроба, Дракула направляется к своим трем невестам (у которых, между прочим, тоже есть крылья, но поизящнее). «Моя проблема в том, что я всё усложняю, — жалуется Соммерс. — В сценарии предполагалось, что Дракула встает из гроба, обнимает невест и утешает их. Но я подумал — это скучно! Почему бы не подвесить их вниз головой? Пришлось актеров так и вешать, потому что земное притяжение никак не подделаешь». Эта идея оказалась совершенно неожиданной для «невест». «Когда я впервые прочитала сценарий, то думала: всё легко, здесь будут компьютерные эффекты, и мне не придется висеть вниз головой», — говорит одна из «невест», итальянская актриса София Коллока. По ее словам, предполагалось, что в этой сцене героини чувствуют себя очень несчастными, и ей лично играть ничего не пришлось: она именно так себя и чувствовала во время этих съемок. Впрочем, долго вверх тормашками никого не держали — максимум две минуты, и после этого давали отдохнуть.

Сцена налета невест Дракулы на трансильванскую деревушку потребовала от ILM изобретения уникальной технологии, позволяющей сочетать компьютерные эффекты и «живые» съемки. «Я считал, что мы не должны делать невест целиком цифровыми — за исключением тех эпизодов, где они летают вдалеке от камеры, — объясняет Даниэль Жаннетт. — Их несколько раз показывают крупным планом, и у них есть реплики». По этой причине аниматоры решили совместить «живые» головы и тела, созданные на компьютере на основе данных motion capture.

В течение двух недель актрис снимали в студии на фоне голубого экрана. «Мы мотали их по всей съемочной площадке, швыряли и крутили, и все это время им в лицо был направлен поток воздуха, чтобы развевались волосы. Но они держались молодцом», — восхищается Стивен Соммерс. Он наблюдал за происходящим из Праги при помощи видеотелефона, и иногда, взяв в руки куклу Барби, демонстрировал актрисам и постановщикам трюков, какие движения он хотел бы увидеть. Одновременно с кинокамерами, которые снимали лица актрис, команда ILM должна была работать над motion capture их тел. Однако проблема в том, что для съемок на фоне голубого экрана необходимо много света, в то время как motion capture обычно проводится в полутемном помещении. Оптические сенсоры, используемые при этой процедуре, при ярком свете бесполезны. Сотрудник ILM Кевин Уайли специально для съемок «Ван Хельсинга» придумал нарядить актрис в голубые облегающие костюмы со вшитыми в них светодиодами, блеск которых не был заметен на кинопленке, но фиксировался камерами для motion capture. Полученные в результате компьютерной обработки данных цифровые тела (к ним позже были пририсованы крылья) и головы на экране совпадали идеально.

Хаос над кладбищем

Сама трансильванская деревушка снималась под Прагой, в местечке под названием Кунралице, где для фильма построили целую деревню — со средневековыми домиками, площадью, готической церковью и двумя кладбищами.

Надо всей этой огромной декорацией была установлена сложная система тросов, натянутых на разной высоте — от десяти до нескольких сот футов над землей. Укрепленные на тросах камеры с дистанционным управлением могли летать вокруг деревни, подниматься вверх и падать вниз, иногда развивая скорость до 100 км/ч. Эта сложная и тщательно продуманная сцена позволяла показать перепуганную деревню со стороны нападающих невест. Несколько небольших камер, какими снимают спортивные соревнования, следовали за актерами, которые тоже делали свою часть работы на тросах.

Были моменты, когда в воздухе находилось 10−15 человек одновременно, в том числе исполнители главных ролей Хью Джекман и Кейт Бекинсейл. Число статистов на земле доходило до 250. Джекман жаловался, что съемки казалась ему сущим хаосом. Большинство местных статистов не говорили по-английски и бегали с вилами, косами и лопатами в руках. Один из них с вилами наперевес чуть было не проколол главного героя. Эта сцена в фильм не вошла.

Смонтированный эпизод позже был перегнан в компьютеры ILM, где в него «вклеили» собственно невест, а также цифровую корову, которую одна из них в расстроенных чувствах подбрасывает высоко вверх.

Актеры любят вспоминать, как они героически делают собственные трюки. Хью Джекман — не исключение. Его любимая сцена и одновременно ночной кошмар — эпизод, в котором невеста Дракулы сшибает Ван Хельсинга с повозки, запряженной шестеркой лошадей. Он падает на землю и оказывается зажатым между лошадьми, которые несутся в сторону разрушенного моста.

Обычно в кино считается, что практически любое животное может быть опасно, и стремятся не подвергать звезд напрасному риску. Джекман, по его словам, об опасности не подозревал. Лошади были дрессированными, лежал актер не на земле, а на железной подстилке — «типа большого подноса», как он описывал. Камера снимала его сверху. Испугался Джекман только тогда, когда к нему подошел постановщик трюков и заявил, что за 25 лет работы в кино не видывал ничего подобного. Однако в самые опасные моменты на экране — все-таки не Джекман, а его цифровой двойник. «Нам пришлось воссоздавать каждый фрагмент одежды Хью, так что мы много работали с программой симуляции тканей», — рассказывает Даниэль Жаннетт.

Для съемок этого эпизода была построена дорога в милю длиной, проходящая через лес. Что же касается разрушенного моста, то построен был лишь один его пролет, 60 метров, а остальное дорисовывалось на компьютере. По-настоящему строить мост длиной в триста метров не было ни физической, ни материальной возможности.

Зато у студии Universal есть возможность сохранять декорации для будущих сиквелов. Маленькая деревня с церковью и двумя кладбищами не была разобрана и остается под охраной — чтобы не пускать любопытных. На поддержание ее в таком состоянии студия тратит в год 865 000 чешских крон — то есть $32 тысячи.