Один с зомби не воин: Преимущества цифровых технологий

По первоначальному плану Инфицированных должны были играть настоящие актеры, загримированные до неузнаваемости. «Мы наняли актеров, прогнали их через тренировочный лагерь, побрили им головы и подобрали грим, — рассказывает Фрэнсис Лоуренс. — Но после первого же дня съемок стало очевидно, что нужного эффекта не получается». Через неделю было решено, что всех Инфицированных будут делать с помощью компьютерной графики. Пришлось отодвигать сроки сдачи фильма и просить у Warner Brothers дополнительные несколько миллионов долларов.

Спецэффекты для фильма делала студия Sony Pictures Imageworks. Поначалу ей было заказано 400 планов со спецэффектами, но в связи с переменой концепции количество их удвоилось. Художникам студии предстояло придумать новый внешний вид Инфицированных, наделив их такими чертами, которые загримированным актерам не удалось бы передать. Зомби должны были убедительно смотреться на крупных планах и быть страшными и жалкими одновременно.

Сначала в программе Maya были сделаны цифровые макеты двоих «альфа-персонажей»: зомби мужского рода и зомби женского рода. На их основе были созданы дополнительные «женские» и «мужские» шаблоны. Меняя мелкие детали, рост и объем, художники сделали из этих шаблонов 43 оригинальных макета. У каждого зомби были свои индивидуальные черты, манеры и даже наряд.

Трехмерный компьютерный макет начинался со скелетной структуры, на которую потом накладывались дополнительные слои изображения — мускулы и кожа. «У Инфицированных совсем нет подкожного жира; вирус словно разъел их изнутри, поэтому кожа кажется прозрачной», — объясняет продюсер спецэффектов Крис Форсайт-Смит. Сотрудники Imageworks изучали книги по анатомии и, кроме того, провели довольно-таки экстравагантный эксперимент. «Мы пошли в продуктовый магазин и купили там много мяса, — рассказывает Форсайт-Смит. — Потом мы поднялись на крышу и оставили все мясо на солнце, а затем каждый день фотографировали его, чтобы запечатлеть происходящие изменения. Так продолжалось довольно долго; под конец нам приходилось затыкать нос, прежде чем подниматься на крышу! Но зато мы хорошо представляли себе, как может выглядеть разлагающаяся плоть».

Способов общения с внешним миром у Инфицированных крайне мало. Они издают леденящие душу вопли, для озвучивания которых был приглашен Майк Паттон, бывший вокалист группы Faith No More. Движения зомби тоже получились очень выразительными. Актеров и каскадеров, нанятых на их роли, снимали на видеокамеру, чтобы запечатлеть основные движения — бег, прыжки, размахивание руками. Взяв за основу этот материал, аниматоры сделали все жесты персонажей чуть более утрированными. Инфицированные бегали быстрее, прыгали выше и вообще вели себя агрессивно.

Поскольку зомби выходят исключительно по ночам, днем весь Манхэттен находится в распоряжении героя Уилла Смита. Фрэнсис Лоуренс признается, что его всегда интриговала идея опустевшего мегаполиса. За предоставленный шанс поработать в Нью-Йорке он, вероятно, должен благодарить продюсера Акиву Голдсмана, который решил, что Лос-Анджелес, в котором происходит действие романа, для фильма не годится. «Лос-Анджелес и так пустеет к трем часам дня, а в Нью-Йорке жизнь бурлит круглые сутки, — объясняет Голдсман. — Это был намного более эффектный способ показать, что все человечество словно ветром сдуло». Создателям фильма удалось получить разрешение снимать на самых оживленных улицах Нью-Йорка. «Этот город не подделаешь, — говорит продюсер картины Майкл Тадросс. — Нам повезло — мы смогли снимать там, где до нас не работал никто». Жители города, впрочем, радости кинематографистов не разделяли. «Я ни разу в жизни не видел столько неприличных жестов, адресованных мне, — вспоминает Уилл Смит. — Я привык, что я всем нравлюсь! А тут уже начал думать, что меня зовут ‘Пошел на'». Акива Голдсман признается, что он на всякий случай старался не афишировать свой род занятий. «Не осталось ни одного человека в городе, кому бы мы не насолили», — вздыхает он.

Нью-йоркцев можно понять: в течение полутора месяцев то одни, то другие улицы Манхэттена были перекрыты. Шесть дней ушло на съемки у Центрального вокзала; в остальные дни снимались фрагменты погони через город, которую можно увидеть в начале фильма. Наибольшее впечатление на актеров произвела закрытая Пятая авеню, на которой находятся самые роскошные магазины города. «Понимаете, по проезжей части Пятой авеню пройти нельзя никогда! Даже в два часа ночи в понедельник», — говорит Уилл Смит. Чтобы удерживать зевак на почтительном расстоянии, требовался суровый кордон из полицейских, через который как-то раз не смог пройти даже режиссер, забывший удостоверение. Хотя снимать нужно было быстро, группа возила с собой реквизит: на местах съемок расставлялись остовы машин и прочий мусор, а также сорные растения в кадках, специально привезенные из Флориды.

Съемки в районе Бруклинского моста, где разыгрывается драматическая сцена эвакуации жителей города, продолжались шесть ночей подряд. На сегодня это самая дорогая сцена, когда-либо снятая в Нью-Йорке, — она обошлась в $5 млн. Кинематографистам пришлось утрясти план съемок с 14 разными правительственными комитетами, а также оповестить население, чтобы никто не подумал, что происходит настоящая катастрофа. В этом эпизоде участвовали 2000 статистов. Стояла зима, было холодно, и построенный наспех палаточный городок согреться не помогал. Замерзшие остряки из массовки переиначили название фильма на «Я — ледышка».

По удивительному совпадению как раз к началу работы над картиной вышла нашумевшая книга Алана Вайсмана «Мир без нас». В ней автор, профессор Аризонского университета, исследовал тот же сценарий: что будет, если люди исчезнут с лица земли? В книге доказывалось, что прочность окружающего нас мира обманчива. Если не выкачивать воду из тоннелей метро, подземку затопит в считанные дни. Вода будет подтачивать фундаменты зданий, и они начнут рушиться уже через пару лет. Асфальтовые джунгли зарастут травой, среди развалин поселятся дикие звери. Чтобы придать Нью-Йорку ощущение полураспада, из отснятого материала первым делом нужно было стереть все следы человеческой деятельности. Этим тоже занимались сотрудники студии Imageworks. Убрать из кадра следовало транспортные средства, случайных пешеходов, зевак в окнах и все электрические приборы: к примеру, светофоры и рекламные щиты. После этого ко всем кадрам добавили признаки заброшенности и запустения: ржавые автомобили, грязь и помет на фасадах, разбитые витрины и плакаты, предупреждающие о биологической угрозе.

К переработанному пейзажу добавили цифровую траву и сорняки. Трава скрывала места соединений «живых» съемок и компьютерной графики. Для растений была написана специальная программа, которая «выращивала» 20 типов сорняков с многочисленными вариациями для стеблей, листьев и цветов. Для фильма было сделано множество цифровых животных: крысы, собаки, насекомые, птицы, олени и львы, оживленные с помощью покадровой анимации. Единственным настоящим животным на съемках была собака Уилла Смита — талантливая трехлетняя немецкая овчарка Эбби. Всем, кроме самого Смита и дрессировщика, строго-настрого запрещалось к ней прикасаться, и актеры еле дождались конца съемок, чтобы потискать хвостатую «звезду».

Любопытно, что знаменитая Таймс-сквер была сделана целиком с помощью компьютерной графики. Работа над восьмиминутной сценой продолжалась восемь месяцев: на Imageworks старались, чтобы облик площади не вызывал у зрителей никаких сомнений, и использовали множество фото- и видеосъемок для максимально детального изображения самого популярного места в Нью-Йорке.

Окончательный бюджет картины «Я — легенда» составил $150 млн. Фильм прошел в прокате с большим успехом и собрал $255 млн в Северной Америке и $582 млн суммарно по всему миру.