Зачем стране нелетающая ракета и пустой космодром

Свежая новость: похоже, «Ангаре» не доверят даже новый пилотируемый корабль «Федерация», который, по совсем недавним планам, готовился лететь на ней к Луне.

Даже далекий от космонавтики человек понимает, что ракета должна летать, а космодром запускать. Если не происходит того и другого, то дело неладно. Вопрос, на что ушли государственные миллиарды, повторяется неоднократно и в СМИ, и в блогах, и в комментариях. Попробуем разобраться, зачем Роскосмосу нелетающие и непускающие дорогие игрушки.

Восточно-ангарскую тему надо рассматривать в комплексе, поскольку они сейчас тесно связаны, хотя начинались как совершенно самостоятельные проекты. Важно понимать, что сегодняшняя ситуация стала следствием непредсказуемого развития событий за последние 20 лет, на которые реагировал Роскосмос. И не забываем, что Роскосмос — это не человек, а сложная эволюционирующая структура, и что практически никто из принимавших решение о разработке «Ангары» или строительстве Восточного не занимает сейчас тех же постов и не влияет на сегодняшние решения.

Достаточно взглянуть на линейку ракет, в разное время проектировавшихся под именем «Ангара», чтобы объяснить длительные сроки разработки. История этой ракеты напоминает известный ролик о производстве БМП Bradley.

Сначала ее готовили под стартовый стол «Зенита», который уже был на Байконуре и Плесецке. Затем стали проектировать свой. К боковым ускорителям пристраивали крылья для придания многоразовости, еще когда Илон Маск учился доллары по электронной почте посылать (а концепция универсальных ракетных модулей — перспективная тема, снижающая стоимость производства, впоследствии была реализована молодым американским стартапом SpaceX). Вообще история «Ангары» — это пример того, что может получиться, если дать разработчикам неограниченный бюджет, неограниченные сроки и сказать «Творите!» И они сотворили ракету с универсальными модулями для экономии, но тремя разными стартовыми столами под каждую из модификаций А3, А5, А7, что поднимает стоимость всего комплекса до небес.

Единственное, что сопутствовало «Ангаре» на всем ее жизненном пути, — это ее бесполезность. Как ракета «Ангара» не нужна. И всегда была не нужна. «Ангару» использовали для любых других целей, кроме запуска космических аппаратов. Для нормальной ракетной работы продолжали эксплуатироваться существующие ракеты: возможности А1 — это «Днепр», «Рокот», «Союз-У», А3 — это «Союз-2» и «Зенит», А5 — «Протон», А7 — нагрузок таких нет. Коммерческих перспектив тоже никаких — ракета в два раза дороже «Протона».

Началась «Ангара», чтобы собрать кооперацию, т.е. всех производителей комплектующих, после развала СССР. Затем — чтобы загрузить работой конструкторов, прокормить их в 90-е и в принципе не утратить способности разрабатывать ракеты. Попутно проработали всякие экзотические крылатые варианты, потому что мы можем и денег дают. К концу работы ракета приобрела пропагандистское значение — российская, экологичная, своя. В момент старта тяжелой модификации «Ангара А5» обозначилась новая роль, которая в конечном счете стала основной, определив её сегодняшнюю судьбу, — политическая.

Первый орбитальный тяжелый пуск «Ангары» был уникальным в истории российской космонавтики — ее пустили на два дня раньше назначенного срока. После многолетних переносов, но на два дня раньше объявленной даты. Аккурат в тот день, когда Россию с государственным визитом посетил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев.

Решающим фактором строительства Восточного стало то, что Байконур — не наш. К началу 2010-х появилась основа стратегии Роскосмоса — гарантированный доступ Российской Федерации в космос со своей территории.

Соглашение о Байконуре Россия и Казахстан подписали в 1994 году. По условиям Россия обязалась выплачивать по $115 млн ежегодно. На момент заключения контракта молодой казахской республике эта компенсация казалась приемлемой, но экономика страны росла и вклад Байконура казался всё ничтожнее. При этом космодром — беспокойный сосед. С неба постоянно валятся отработанные первые ступени ракет. Периодически над космодромом что-то бахает, распространяя подозрительные коричневые облака. И казахская общественность беспокоится после прочтения в википедии статьи «несимметричный диметилгидразин". По стране бродят слухи в духе "после русских пусков портится погода". В общем, основания получить с космодрома больше у Казахстана есть. Надавить можно запретом ронять ступени, запретом на пуски после аварии или просто недвусмысленными намеками расторгнуть договор.

Российская космонавтика без Байконура на одном Плесецке не улетит. Ключевые возможности Байконура: стартовые столы «Протона» и пилотируемые столы «Союза». Но пока от «Союза» зависит США, на эту ракету Казахстан посягнуть не осмеливался, а вот «Протон» — как бельмо на глазу. Ядовитый — и никого не волнуют отчеты экологов, что на природу токсичное топливо не влияет. Коммерческий — в 1990-2000-е «Протон» тянул от трети до половины всей коммерческой космонавтики мира, и каждый пуск по деньгам составлял чуть меньше, чем Казахстан получает в за космодром в год. Военный — самостоятельное достижение геостационарной орбиты открывает возможность постоянного радиолокационного и оптического контроля территории всего мира или избранных регионов. В общем, многие бы поддержали Казахстан в его желании прижать российский «Протон».

И в этой ситуации Россия взялась решать проблему. Решение может показаться спорным, классическое заливание деньгами, но сейчас уже видно — работает. Тактика «кнута и пряника».

«Кнутом» и стали «Ангара» с Восточным. Запустив тяжелую ракету со своей территории и построив дальневосточный космодром, Россия дала понять Казахстану и остальному миру, что у нее есть свой «луна-парк» и давить на «Протон» уже не больно.

«Пряником» стал полет в 2015 году единственного казахского космонавта Айдына Аимбетова и развитие совместного проекта космодрома «Байтерек». Самому проекту уже больше десяти лет, но активизировался он именно после полета «Ангары» и первого старта с Восточного, хотя решающим фактором стал выгодный проект «Сункар».

Сейчас у «Ангары» только одна пусковая площадка в Плесецке. Создана на средства Минобороны в целях обеспечения доступа России в космос со своей территории. Но Плесецк — это самый худший космодром для пусков на геостационарную орбиту — слишком много топлива уходит на изменение наклонения орбиты. На Восточном же долгое время планировалось возведение двух стартовых площадок для «Ангары А5» — одна «грузовая», вторая пилотируемая. В такой конфигурации и с доработкой до «Ангары А5В» появлялась возможность двумя пусками доставить россиян на «Федерации» до окололунной орбиты. За эту потенциальную возможность Роскосмос стойко держался в моменты самого жесткого секвестра космического бюджета. Для СМИ повторялась формула об «обеспечении возможности достижения Луны до 2030 года».

Хотелось верить. Всего пару месяцев назад, несмотря на хаос с бракованными движками, мусором в топливопроводах и хлопавшими дверьми космонавтами, ещё казалось реальной перспектива совместной эксплуатации к концу 2020-х годов американской окололунной станции. Orion и «Федерация», пристыкованные к станции с видом на Луну. Хотелось бы такое увидеть...

Но пришел Минфин несудьбы — на два стола под «Ангару» денег нет, значит нет полета к Луне и пилотируемых пусков.

Советская, а впоследствии украинская ракета «Зенит» была довольно удачной для своего времени и сохраняла высокие показатели экономической и энергетической эффективности и в XXI веке. По сути, она была самой дешевой ракетой для пусков на геостационарную орбиту, хотя и проигрывала по мощности и надежности «Протону». Она летала в 1990-2000-е по коммерческим и государственным заказам с Байконура и с плавучего космодрома SeaLaunch.

Украинская ракета летала на российском двигателе РД-170, и политический конфликт России и Украины практически похоронил этот проект. Но успешность «Зенита» и возрождение SeaLaunch под эгидой коммерческой компании S7 побудило Роскосмос проработать российскую ракету под РД-170. За основу взяли наработки РКК «Энергия» по ракете «Русь». Так появился проект «Феникс». На эту работу дал денег Казахстан, и для него прорабатывается вариант под названием «Сункар» (Сокол). Эту ракету можно пускать со стартовых столов «Зенита», т.е. экономятся значительные деньги.

Совсем недавно глава «Энергии» рассказал о возможности поставить космический корабль «Федерация» на «Феникс», а сегодня это оказывается единственно возможным вариантом. «Феникс» слабее «Ангары», поэтому пока никакая Луна нашим космонавтам не светит. Но в перспективе из пяти ракет можно собрать «Пятифеникс» ,и это уже будет лунная сверхтяжелая ракета. Т.е. тут повторяется модульная концепция «Ангары», с тем отличием, что каждый модуль — это самостоятельная ракета с обширным кругом задач, в отличие от неполноценного ангарского УРМ. Американская ракета Falcon-9 развивается с той же идеологией. Легко ли из одной ракеты собрать три или пять, хорошо видно на примере тройной Falcon Heavy — пуск обещали в 2014 году, а на дворе 2017 и обещают к осени. Посмотрим.

Насколько осмысленно создание новой ракеты с нуля, когда практически готова аналогичная «Ангара»? Можно ли верить, что «Феникс» не превратится в бесконечный бесполезный долгострой, как «Ангара»?

Верить ничему не стоит, но надеяться можно, и вот почему:
1) Если «Феникс» выйдет такой же стоимости, что «Зенит», то он будет раза в три дешевле «Ангары А5» при сравнимых возможностях запуска, если стартовать с экватора на SeaLaunch.
2) «Феникс» разрабатывается не ГКНПЦ им. Хруничева, а РКК «Энергия», которая зарекомендовала себя как качественный производитель космических кораблей «Союз» и другой техники. «Энергия» намного реже попадала в сводки коррупционных скандалов, зарплаты рабочих на предприятии всегда были практически самыми высокими по отрасли. Можно сказать, ничего лучше РКК «Энергия» у Роскосмоса просто нет.
3) Стартовые столы для «Зенита» на Байконуре уже готовы. SeaLaunch готов к выходу в море. Отказавшись от двух стартовых столов «Ангары», можно сэкономить деньги на разработку «Феникса», и еще сдача на лунный микроспутник останется.

4) На «Феникс» есть частные заказчики. Тот самый S7 уже готов покупать и пускать.
5) Участие Казахстана обнадеживает. Сейчас российские космические проекты успешно развиваются практически только в международных программах. Многое, что делается для себя, — бесконечно долго и с неясной перспективой. Многое, что в международных, — качественно и в срок, по крайней мере недавно еще было так.
6) Проект казахстанско-российского космодрома «Байтерек» сдвинулся с мертвой точки только после того, как Россия прекратила попытки впихнуть Казахстану «Ангару», и начала разговор за «Феникс».

Ну и простое: «Феникс» — нужен. При условии, что будет дешевле «Протона». Он нужен и России и на мировом рынке. По сути, это русский Falcon-9, только без многоразовости, но с крылышками.

По последним новостям, на ближайшие 10 лет, картина вырисовывается следующая:

1) Наметившийся переезд Байконура на Восточный приостанавливается.
2) Восточный — это действительно хороший современный космодром, единственная его проблема в том, что пока есть Байконур, он не нужен. Поэтому с Дальнего Востока будут для поддержания потенциала пускать редкие «Союзы» с коммерческими или научными нагрузками по 5-6 пусков в лучшие годы.
3) На Восточном строят один стартовый стол под «Ангару» и пускают оттуда раз в два года какой-нибудь военный спутник, чисто для того того, чтобы не разучиться делать ракеты и не заржавел стол.
4) «Федерация» летит в середине 20-х на «Фениксе»/»Сункаре» с Байконура, и только вокруг Земли. Может, еще успеет разок на МКС заскочить.
5) «Феникс»/»Сункар» перетягивает на себя большую часть потенциальных коммерческих заказов «Протона» и летает с Байконура и SeaLaunch, токсичной ракеты больше нет (или почти нет), часть прибыли идет в местную казну, Казахстан счастлив.
6) «Протон» продолжает летать с Байконура до упора, но редко, пока (и если) есть госзаказ и тяжелые коммерческие спутники.
7) «Ангара» по-прежнему не нужна и «стоит на запасном пути», а если «Феникс» себя хорошо покажет, то ее вообще закроют.
8) Производство «Протона» выносится из Москвы в Омск, редкую «Ангару» делают там же. На месте завода в излучине Москвы-реки в Филях появляется жилой комплекс «Космос».

Во всей этой картине печальнее всего роль «ЦиХа» — ГКНПЦ им Хруничева. Некогда мощнейшее производство и научно-технический центр в центре Москвы, строивший спутники, ракеты и космические станции, переживает длительный кризис, реорганизацию и скандалы, теряет всякие возможности лоббирования своих интересов, поэтому все перемены, что происходят в Роскосмосе, на руку прямому конкуренту — РКК «Энергия».

Важно понимать, что в этой истории нет плохих и хороших, каждый пытается противостоять стечению обстоятельств с максимальной выгодой для себя. Всё, что происходит с Роскосмосом с 1991 года, — результат советского наследия. Я уже обращал внимание, что Роскосмос от СССР получил колоссальный промышленный потенциал, который работает сейчас хорошо если на 30% мощности. И всё, чем занималось ведомство 25 лет, — это не растерять доставшиеся «саквояж, картину, корзину, картонку, и маленькую собачонку», а мы хотим чтобы Роскосмос побежал спринт со всем этим добром. В тяжелые годы работа на коммерческих заказах была: американцы помогали со своей «международной» станцией. Сейчас же потеряли и коммерческие заказы, и перспективы международного сотрудничества с прежними партнерами, и своих денег не хватает.

Единственная надежда отрасли вернуться в «золотой век», как в 1980-е годы, — это нефть по $150. Никакие другие факторы не помогут. С этим пониманием и началась реформа пару лет назад. Поэтому всё, чем занят Роскосмос в состоянии реформы и сокращения бюджета, — это реорганизации, оптимизации, слияния и поглощения, усушка и утруска, так что мало не покажется никому.

Вообще, у меня сформировалось ощущение, что сверхтяжелая ракета и русские на Луне станут премией Роскосмосу за успешно проведенную реформу. Если получится создать эффективную и компактную отрасль, обеспечивающую потребности государства в околоземном пространстве и конкурирующую на мировом рынке, тогда она и получит аппетитный заказ на Луну. А если нет, ну, значит, «не шмогла».

И не плачьте по «Ангаре», она пришла и ушла не зря.