Сможет ли МКС выжить без Роскосмоса или NASA? Прогноз на случай «развода» космического масштаба

В ответ на меры, введенные зарубежными партнерами, Дмитрий Рогозин в своем аккаунте на Twitter, в частности, заявил: «Вы хотите уничтожить наше сотрудничество на МКС? (...) Или вы хотите самостоятельно управлять МКС? Может президент Байден не в теме, так объясните ему, что коррекция орбиты станции, ее уклонение от опасных сближений с космическим мусором, коим ваши талантливые бизнесмены загадили околоземную орбиту, производится исключительно двигателями российских грузовых кораблей "Прогресс МС". Если заблокируете сотрудничество с нами, кто спасет МКС от неуправляемого схода с орбиты и падения на территорию США или Европы»?..

Вопрос эксплуатации космической станции стал обсуждаться довольно активно. Роскосмос пообещал «оптимизировать» затраты на МКС, а Рогозин намекнул на возможность создания Россией собственной, национальной станции «военно-прикладного» назначения. О том, с чем связаны эти заявления и какое будущее ждет МКС, мы поговорили с кандидатом технических наук, членом-корреспондентом Российской академии космонавтики им. Циолковского Андреем Иониным.

— Могут ли российский и американский сегменты станции существовать независимо? Возможно ли просто взять и разделиться?

Исторически первыми на орбиту были выведены российские модули, но ни один из них нельзя назвать центральным или основным. Некоторые функции, необходимые для работы МКС, осуществляют российские модули, а некоторые – американские. Одна часть без другой полноценно существовать не может, их связь нельзя разорвать. Это не коммуналка, которую можно взять и разделить на две семьи, а, скорее, квартира с массой общих пространств.

— Возможен ли тогда «развод» на орбите, начиная с независимых запусков к МКС людей и грузов? Насколько независимы системы жизнеобеспечения – производство кислорода, очистка воды, туалеты?..

В принципе, у России есть корабли «Союз», на которых летают космонавты, и аппараты «Прогресс», на которых отправляют грузы. У американцев есть грузовые Cygnus и Dragon, пилотируемый Crew Dragon. Но национальным системам доставки грузов и людей к МКС необходимо иметь дублирующие варианты. Ведь если что-то случится с одной из систем, ее полеты придется остановить, пока не будет определена и устранена причина, а это минимум несколько месяцев; такие случаи в истории МКС были. Но в идеальном, безаварийном сценарии США и Россия сегодня могут совершать (и совершают) запуски к МКС самостоятельно.

С жизнеобеспечением примерно как с запусками: в каждом сегменте есть свои системы, но они дублируют друг друга. Многие из них работают в космосе уже довольно давно, поэтому периодически выходят из строя. В новостях то и дело проскакивают сообщения о поломках то на одном, то на другом сегменте. В этом случае продолжают использовать аналог, установленный у партнеров, как это бывало, например, с туалетами – и российским, и американским.

Когда проект МКС создавался, ни у кого и мыслей не было, что отношения между нашими странами станут такими напряженными, поэтому все задумывалось, как единая система. Конечно, космонавты и астронавты могут действовать на своих сегментах более или менее независимо, сведя сотрудничество к минимуму. Выходы в открытый космос, проведение экспериментов на борту – все это и сейчас каждая сторона делает самостоятельно. Можно лишь страховать друг друга на всякий непредвиденный случай.

— С чем вообще связано появление такого международного проекта как МКС?

Не секрет, что на старте интересы сторон были разные. В 1990-х в российском бюджете не было денег (а у тогдашней власти не было и воли) для поддержки отечественной космонавтики, и требовалось найти внешние источники финансирования. С помощью МКС эти деньги нашли, и первые российские модули были сделаны на американские деньги. Это не было подарком: впоследствии мы почти 10 лет отдавали этот кредит, расплачиваясь запусками американских астронавтов на наших «Союзах».

Американцы же преследовали свою прагматичную цель. Опыта создания долговременных орбитальных станций у них не было. Не было и долгих пилотируемых полетов – их единственная станция Skylab проработала меньше года, и то в далеком 1973 году. Самая длительная пилотируемая экспедиция продолжалась 84 дня, а полеты «шаттлов» – не больше двух недель. Наработка опыта длительных полетов около Земли. без которого невозможно двинуться дальше, потребовала бы десятилетий и колоссальных затрат, поэтому США решили пойти более быстрым, менее затратным и рискованным путем – научиться всему у России в рамках совместного проекта.

Возможно, все еще надеялись, что МКС получит продолжение в виде новых, более сложных и дальних международных проектов. Однако с годами этих иллюзий, думаю, оставалось все меньше, а сегодня их просто нет, причем, на мой взгляд, это не вина России. Но без этого МКС исчерпала свои цели. Начиная со второй половины 2000-х привлечение денег для Роскосмоса стало не так актуально, а к 2010 году и американцы уже переняли все, что хотели и могли.

— Почему же тогда ее не свели с орбиты до сих пор?

В это время в США работала администрация Барака Обамы, представителя Демократической партии. А так сложилось, что американских демократов космонавтика интересует лишь постольку-поскольку; в основном, на словах. Поэтому, например, при республиканце Буше-младшем запустили большой проект Constellation по возвращению на Луну, началось создание новых сверхтяжелых носителей и лунных кораблей.

Но при демократе Обаме все это было пересмотрено, а в качестве новой цели был выбран Марс. Решение «для галочки»: ясно, что такой проект силами одних США практически нереализуем, что он потребует сверхусилий и технологических прорывов. Но под этим флагом проект Constellation де-факто свернули. Можно сказать, что все годы правления Обамы с пилотируемым космосом в США ничего не происходило, все катилось по инерции. «За неимением гербовой бумаги пишут на простой», и поэтому проект МКС продлили – сначала до 2020-го, а затем и до 2024 г.

Далее появился президент-республиканец Дональд Трамп, для которого космос был важной частью лозунга «Сделать Америку снова великой». Под его нажимом был запущен новый, еще более масштабный лунный проект Artemis, а Совет президента по космосу – ключевой национальный орган стратегического планирования космической деятельности, на основе решений которого работает то же NASA – возглавил вице-президент Майк Пенс, который взялся за дело весьма активно. На мой взгляд, Пенс добился серьезных сдвигов в американской космической программе, подключил и поддерживал частный бизнес. Даже высадка астронавтов на Луну была назначена на 2024-й – сверхжесткая задача – и должна была триумфально завершить планируемый второй срок Трампа на президентском посту.

Однако судьба распорядилась иначе, к власти пришла новая демократическая администрация Джо Байдена, а Совет по космосу возглавила вице-президент Памела Харрис. Никакого интереса к космонавтике эта команда не проявляла изначально, не проявила и за первый год в Белом доме. Как результат: реализация лунной программы начала сбоить, а сроки ее выполнения уходят все дальше вправо. Лично я абсолютно уверен, что при этом президенте никаких прорывов в американской космонавтике не будет. Но в результате ценность МКС для США растет, и именно потому они предлагают отложить конец ее существования хотя бы до 2030 г. До тех пор США выйти из МКС не могут – им просто некуда.

— А как ситуация выглядит со стороны РФ?

Российские модули выводились первыми, поэтому к настоящему времени они испытывают самые заметные технические проблемы. Развиваются процессы, связанные с естественной усталостью корпуса и материалов. Поэтому затраты денег и времени на поддержание сегмента и устранение неисправностей с каждым годом растут, и продолжат расти. Нести эту ношу становится все тяжелее. И если международное сотрудничество на МКС уже невозможно, то для России проект, на мой взгляд, теряет прежнюю ценность.

Выйти из проекта нам мешают лишь три причины. Во-первых, вежливая ответственность перед западными партнерами, с которыми мы уже договорились до 2024 г. Во-вторых, требуется найти другие варианты для поддержки и развития своей пилотируемой программы, потерять которую мы не имеем права. Наконец, нужно безопасным образом завершить работу МКС, например, свести с орбиты, что тоже потребует усилий и времени.

— Какие пути «после МКС» есть для России?

Я вижу пять направлений, которыми (параллельно или нет) может пойти развитие нашей пилотируемой космонавтики. Первое – создание новой орбитальной станции РОСС, но уже не в международном, а в национальном формате, ибо ее главное предназначение – решение задач в обеспечение национальной безопасности. Не знаю, каких именно; близкий аналог тут – орбитальный самолет Boeing X-37В, работающий по программам Пентагона. Только X-37В – это многоразовый беспилотник, а у России будет орбитальная станция. Постоянного присутствия человека на борту, возможно, и не понадобится, так что станция будет посещаемой, что дешевле и проще, чем постоянно обитаемая.

Второе направление – договоренности с китайскими партнерами по полетам на их станцию «Тяньгун». Им не помешает наш огромный опыт долговременных пилотируемых полетов. Это может выглядеть примерно так, как в прошлом космонавты разных стран, включая США, посещали советские станции «Салют» и «Мир». Конечно, такие старты на китайских кораблях и к китайской станции будут лишь временным решением. Но оно позволит сохранить опыт и поддержать отряд космонавтов, по крайней мере, до тех пор, пока не будет развернута станция РОСС.

Третьим вариантом может стать создание новой международной станции с другими партнерами. С теми странами, которые остаются дружественными и которые давно хотят заниматься пилотируемым космосом, но, в отличие от Китая, не имеют технологий и возможностей реализовать такие проекты в одиночку. Таких стран достаточно: Индия, Турция, Бразилия, Индонезия, Иран, Вьетнам... Это та же МКС, только поменьше и с другим составом партнеров. Четвертый вариант – самый прорывной и самый перспективный: совместная российско-китайская лунная программа. Сроки ее далеки, после 2030 г., но готовиться надо уже сейчас, переходить от меморандумов к политическим решениям и техническому проектированию.

И пятое направление. Я надеюсь, что с США у нас не все потеряно, пусть не в государственной космонавтике, но хотя бы в частной. Долгие годы наблюдая за деятельностью Илона Маска и Джеффа Безоса, я отметил, что в космосе они старательно выступают представителями не одной только Америки, а всей Земли. И тот, и другой видят свою миссию в космосе, как общечеловеческую. Ведь Маск обосновывает марсианский проект необходимостью создания «запасной площадки» для человечества, а не для Соединенных Штатов. Безос в своей программной книге также выступает в роли космического визионера, говоря о выведении грязных производств с планеты на внеземные фабрики и создания околоземных космических городов.

Поэтому мне кажется, что с этими людьми вполне можно говорить, если ориентироваться на решение не государственных, а общечеловеческих проблемы. Надеюсь, что и Роскосмос способен на такой разговор. Ведь мы тоже видим освоение космоса задачей и достижением для всего человечества. И если цели у нас общие, то и программы могут быть общими.