Мосводоканал: как работает гидроснабжение Москвы

Но воды все равно не хватало. Население в Москве прибывало и прибывало, и в 1920—1930-х годах в столице появились районы застройки, к которым не были подведены ни водопровод, ни канализация. Такое положение грозило серьезными санитарно-эпидемиологическими последствиями, и сталинское руководство приступило к радикальному решению проблемы.

Удивительно, но кадры официальной кинохроники тех лет вполне правдиво демонстрируют, кто, как и в каких условиях рыл канал Москва-Волга. Вязкая глина, лопаты, тачки и тотальное преобладание ручного труда. Кинопропагандисты и не думали скрывать, что основу армии строителей канала (а стройка подавалась как сражение, где, конечно, без жертв — никуда) составляло воинство Дмитлага. Вот зэки выгружаются из теплушек — в телогрейках, небритые, с мрачными лицами. Вот человек в буденовке регистрирует заключенных, заставляет называть статью, строгим голосом спрашивает о числе судимостей. С точки зрения официоза на стройке канала делалось благое дело — «перековка» правонарушителей в сознательных граждан, а уж за что кто сидел — за «политику» или за карманную кражу, — значения особого не имело. «Вокруг стального костяка чекистов, — говорилось в том же фильме, — сплачивался цвет советских инженеров». Действительно, хоть руководство стройки сплошь состояло из сотрудников НКВД высокого ранга, без классных специалистов в таком уникальном проекте было не обойтись. Первым главным инженером стройки стал Александр Иванович Фидман, затем его сменил будущий академик и знаменитый гидростроитель Сергей Яковлевич Жук. Из инженерной команды на строительстве канала вырос впоследствии московский институт «Гидропроект», к числу выдающихся свершений которого относится каскад волжских гидроузлов и Асуанская плотина на Ниле.

О том, что канал Москва-Волга стал могилой для несметного числа его строителей, написано и сказано уже много: по самым скромным оценкам от холода, истощения и болезней погибли около 120000 человек, чьи кости до сих пор находят в окрестностях волжско-московского водного пути. Но очевидно, что труд и тех, кто погиб, и тех, кто выжил, не был напрасным. Подобно другим «великим стройкам коммунизма», канал им. Москвы имеет огромное значение и сегодня: он сделал возможным благополучное существование гигантского города. До сих пор около половины питьевой воды в Москву поступает из Волги через канал. Полноводная Москва-река, текущая под стенами Кремля, — это тоже в каком-то смысле Волга: истинно москворецкой воды в ней всего 10−15%.

Конструкция канала дает ключ к пониманию базовых технологий водоснабжения Москвы. В отличие, скажем, от Суэцкого канала, который есть не что иное, как канава, прокопанная в песке между двумя морями, и имеет исключительно транспортное значение, основная задача канала им. Москвы — подача питьевой воды, а устройство его гораздо сложнее.

Первая особенность канала заключается в том, что в самом его начале, у города Дубны, находится Иваньковское водохранилище, образовавшееся в результате перекрытия Волги плотиной. Зачем оно? Почему нельзя было сделать канал просто в виде ответвления реки? Ответ прост: водохранилище дает возможность аккумулировать воду и при этом не зависеть от колебания стока самой Волги. Плотина собирает и удерживает весенние талые воды, не давая им понапрасну утечь в далекое море. В межень, когда естественный сток Волги уменьшается, водохранилище позволяет наполнять водой саму Волгу ниже по течению (дается гарантированный попуск 30 м3/с) и отбирать воду для канала.

Вторая особенность канала им. Москвы в том, что вода в нем, опять же в отличие от Суэцкого, не идет самотеком. Проект соединить Волгу и Москву каналом «суэцкого типа» существовал, но был отвергнут как экономически нереалистичный. Дело в том, что между Волгой и Москвой протянулась Клинско-Дмитровская гряда — область невысоких холмов, оставшаяся на память от ушедшего на север ледника и формирующая водораздел Волги и Оки. Прорыть ее, что называется, насквозь означало колоссальные трудозатраты, непосильные даже для чекистов с их трудовыми армиями. Поэтому канал своей конструкцией больше напоминает Панамский. С помощью лестницы из бьефов он взбирается на возвышенный участок, а затем спускается вниз. Самый высокий бьеф (участок канала, примыкающий к гидросооружению) называется водораздельным. В Панамском канале все просто: нижние бьефы заполняет океанская вода, а в роли водораздельного выступает пресноводное озеро Гатун, расположенное на возвышенности. В задачи же строителей канала им. Москвы входило не только обеспечение водного пути, но и переброска через Клинско-Дмитровскую гряду огромных масс из Волги. Поэтому течение воды вверх обеспечили насосные станции, а переход судов из бьефа в бьеф — шлюзы. На северном склоне гряды (где вода идет вверх) устроено пять водонасосных станций и пять шлюзов. Затем, после водораздельного бьефа, включающего в себя цепь водохранилищ — от Икшинского до Химкинского, следуют еще два шлюза, которые опускают волжскую воду к Москве-реке — на целых 36 м. Для организации судоходства в черте города на Москве-реке было устроено (реконструировано) еще несколько гидроузлов, создавших подпор и поднявших ее уровень.

Предвидя, что даже гигантского канала длиной 128 км для обеспечения города водой будет маловато, в те же годы запрудили реку Истру, создав еще один резервуар питьевой воды — Истринское водохранилище. Истра — приток Москвы-реки, и, сбрасывая часть воды в нижний бьеф, можно добиться увеличения расхода воды в Москве — в районе Рублевского гидроузла, откуда, как и из водохранилищ канала Москва-Волга, осуществлялся забор воды в московский водопровод. Таким образом, Москву дополнительно подпитали водой с севера и запада.

Но проблема водоснабжения Москвы отнюдь не была решена. Мегаполис рос и хотел пить все больше и больше. К 1960-м годам стало ясно, что воды неплохо бы подлить еще. На северном направлении решили увеличить пропускную способность канала им. Москвы. Для этого на насосных станциях добавили пятую «нитку» (изначально на каждой из станций работало по четыре насоса), благо Иваньковское водохранилище позволяло увеличить забор воды. Пришлось поработать и на западе, продолжая подпитывать Рублево. В течение 1960-х были созданы новые водохранилища — Можайское (на Москве-реке), Рузское и Озернинское. Но и этого оказалось мало. В 1970-х построили систему из Рузского, Яузского (имеется ввиду не московская Яуза, а приток Гжати в Смоленской области) и Верхне-Рузского водохранилищ. Вода из Вазузы (притока Волги) перебрасывалась с помощью каналов и насосов в Рузу, чтобы опять же насыщать водой Москву-реку.

Были и другие, более экзотические проекты обеспечения Москвы водой. «В советские годы, когда считалась реальной угроза ядерной войны, — рассказывает Александр Асарин, доктор технических наук, заместитель начальника отдела Института "Гидропроект", — планировали брать воду из скважин, пробуренных на берегах Оки. Река питает грунт вокруг себя, и вода, просачиваясь сквозь почву, проходит естественную фильтрацию. Идея была в том, чтобы переправлять эту воду к Москве по специальному водоводу. Были также планы строительства еще одного водохранилища на Верхней Волге выше Иванькова».

На сегодняшний день Москве воды хватает, хотя, если и в дальнейшем продолжится ее бурный рост, водоснабжение мегаполиса потребует масштабных и нетривиальных решений. Отдельную проблему составляет экологическая ситуация вокруг водохранилищ, используемых как резервуары питьевой воды. Известно, что, например, вокруг Истринского водохранилища построены элитные поселки, зачастую в нарушение существующих законов и правил. Проконтролировать чистоту стоков, которые эти домохозяйства сбрасывают в водохранилище, непросто, особенно с учетом высокого статуса владельцев.

И, разумеется, многое в ситуации с водообеспечением зависит от природы. «Вплоть до рубежа 1970−1980-х европейская территория России переживала три десятилетия маловодья, — говорит Александр Асарин.- Уменьшился сток Волги, стал опускаться уровень Каспийского моря. Тогда эти явления сочли необратимыми, и разрабатывался даже невероятно дорогостоящий проект переброски части стока северных рек (Печоры, Вычегды, Сухоны) в Волгу. Потом 1979−1980 годы принесли многоводье, да такое, что водохранилища на Нижней Волге перестали справляться. Чтобы не допустить переливания воды через земляные плотины (что грозит их разрушением), пришлось дополнительно сбрасывать воду из водохранилищ, и Волго-Ахтубинскую пойму, на которой за десятилетия маловодья появился дачный самострой, как и положено, начало подтапливать. Появилась даже угроза подземным сооружениям на ракетном полигоне Капустин Яр. Руководителям "Гидропроекта", спроектировавшего каскад волжских гидроузлов, пришлось объясняться в ЦК. Зато проект переброски северных рек умер своей смертью. Так природа вносит радикальные коррективы в нашу работу, а предсказывать ее капризы люди так и не научились».