Имеют ли право судебные власти «взламывать» мозг подозреваемого с помощью нейротехнологий
Заместитель директора Сиднейского института криминологии и специалист по уголовному праву Сиднейского университета Аллан Маккей опубликовал первый подробный обзор нейротехнологий и их значения для права и юридической профессии.
Что могут нейротехнологии
Нейротехнологии — это технологии, которые напрямую взаимодействуют с мозгом или, в более широком смысле, с нервной системой, отслеживая и записывая нейронную активность и/или воздействуя на нее. Иногда доступ к мозгу реализуется как имплант в мозг, но это может быть носимая гарнитура или шлема.
Нейротехнологии уже используется в медицинских учреждениях для лечения пациентов с болезнью Паркинсона и эпилепсией и могут быть использованы в будущем для мониторинга и лечения шизофрении, депрессии и тревоги. Но те же технологии потенциально могут быть использованы для мониторинга мозга обвиняемого. Их можно использовать для наблюдения за военными (солдатами-киборгами), и, возможно, в качестве средства взаимодействия с метавселенной.
Актуальные вопросы, ни на один из которых нет ответа
Маккей считает, что уже пора задуматься над целой серий актуальных вопрос, касающихся слежения за мозгом человека, в том числе преступившего закон.
Можно ли обязать уголовного преступника носить гарнитуру на голове, чтобы отслеживать его мысли? Или следует поставить имплант?
Могут нейроустройства по интерфейсу мозг-компьютер отслеживать «преступные» мысли и оперативно вмешиваться?
Может ли преступник заявить, что его мозг был «взломан»?
Могут ли мысли стать преступными действиями, если они ведут к физическому преступлению?
Может ли суд распорядиться о постоянном наблюдении за мозгом?
Если системы мониторинга мозга хранят данные, кто будет контролировать доступ к этим данным?
Имеем ли мы право на частную жизнь мозга? Не захочет ли правительство или корпорация предсказать наше поведение на основе доступа к нашему мозгу?
Аллан Маккей не сомневается, что нейротехнологии скоро войдут и в нашу жизнь и в юридическую практику поскольку задействованы огромные ресурсы и частные, и государственные:
«Нам нужно, чтобы органы правовой реформы, политики и ученые тщательно изучали эти технологические достижения, а не ждали возникновения проблем.
Если взять в качестве примера уголовное право, возникает множество вопросов. Можно спросить, что составляет actus reus (преступное деяние), когда человек причиняет вред другому, управляя дроном исключительно силой мыслью. Кажется, легче это определить, когда ответчик использует свою мускулатуру для управления дроном, вручную манипулируя управляющим устройством, таким как джойстик.
Будет ли приемлемо для систем уголовного правосудия отслеживать и, возможно, даже вмешиваться в мозг преступников с помощью нейротехнологического устройства, пока они отбывают наказание?
Этот последний вопрос, конечно же, вызывает обеспокоенность в связи с правами человека, и в настоящее время ведутся важные дебаты о том, не входят ли существующие сегодня меры защиты прав человека в противоречие с самой возможностью мониторинга мозга и манипулирования им. Вопросы прав человека выходят далеко за рамки уголовного права и затрагивают другие области права».
Еще недавно мозг был самой приватной областью человека. Видимо, это уходит в прошлое