Почему мы смеемся над идиотскими шутками: поиски ученых
Они понимают слуховую систему человека настолько, что могут уже восстановить слух. Биомедики успешно имплантируют чипы, частично восстанавливающие зрение. Нейрохирурги знают, что если ткнуть в одном месте вашего мозга, в другом появится образ вашей учительницы из третьего класса, а если ткнуть в другом месте, вы почувствуете аромат ее духов. Нейропсихологи дошли до того, что выделили участок мозга, клетки которого активируются, когда человек молится. И тем не менее, природа идиотских шуток остается такой же загадочной, как сфинкс.
Сложность понимания природы юмора отражает сложность задачи. Эта тема так занимает ученых потому, что пойми они, как работает юмор, сразу бы стало ясно, как работает мозг, и это дало бы ключ к излечению после паралича и болезней. В последнее время неврологи, которые серьезно относятся к шуткам, обнародовали некоторые интересные результаты своих исследований. При помощи интернета и добровольцев по всему миру ученым удалось ранжировать шутки и отобрать самые смешные. Затем при помощи мозгового сканера они выделили часть мозга, которая становится активной, когда мы смеемся. Независимо друг от друга канадские и английские специалисты пришли к одному и тому же выводу: разные типы шуток активируют разные мозговые клетки.
Самая лучшая шутка
«Прежние исследования юмора выявили важные особенности функционирования мозга», — рассказывает Ричард Вайсман, психолог из Университета Хартфордшира (недалеко от Лондона). Примерно в это время года он запустил проект под названием «Лаборатория смеха». Цель проекта — найти самую смешную шутку на свете.
Исследование Вайсмана началось со сбора шуток в интернете. После того как его сотрудники выкинули все неприличные и расистские, он надиктовал самые популярные шутки и выложил звуковые файлы в интернете. Посетителям сайта предлагалось оценить их. В конце прошлого года компьютер выбрал шутку, которая более других приглянулась посетителям обоих полов, всех возрастных групп и всех стран. Подал ее Гурпал Госал, 31-летний психиатр из города Манчестер (Англия). Вы наверняка ее уже слышали. Вот она.«Группа охотников из Нью-Джерси бродит по лесу, и вдруг один из них падает на землю. Вроде бы он не дышит, глаза закатились. Его товарищ достает сотовый и звонит в Службу спасения. Кричит оператору: "Мой друг умер! Что мне делать?" Оператор очень спокойным голосом отвечает: "Не переживайте. Я могу помочь. Сначала давайте удостоверимся, что он действительно умер". Наступает пауза, слышен выстрел. Потом охотник говорит: "Готово. Что дальше?»
Вайсман утверждает, что как шутка-победитель, так и та, что заняла второе место, и победители по каждой из стран — все они выстраиваются в систему. «Мы считаем шутку смешной по самым разным причинам. Иногда она выставляет нас в превосходном свете, уменьшает эмоциональное влияние тревожных событий, а иногда — удивляет каким-то несоответствием тому, чего мы ожидали. Шутка про охотника обладает всеми тремя свойствами: мы чувствуем свое превосходство над охотником-придурком, понимаем несоответствие между тем, что имеет в виду оператор, и тем, что понял наш персонаж, и смеемся над нашей собственной смертностью», — продолжает Вайсман. Он завершил свой эксперимент следующим образом: посадил добровольцев в устройство функционального ядерного магнитного резонанса (фЯМР) и следил за циркуляцией крови внутри их мозга, в то время как они слушали шутки. «Тесты доказали существование четко очерченной области мозга, ответственной за понимание того, почему та или иная шутка является смешной. Область эта — примерно за передними долями. Любопытно, что это коррелирует с другими исследованиями. Из них мы знаем, что люди, у которых это место повреждено, часто теряют чувство юмора», — говорит ученый.
Внутрь мозга
Винод Гоэль из Йоркского университета в городе Торонто и его коллега Рэймонд Долан из Неврологического института в Лондоне сосредоточили свои исследования на том, что происходит внутри мозга, когда он обрабатывает шутку. Как и Вайсман, Гоэль помещал своих добровольцев в устройство фЯМР. Они слушали записанные на пленку каламбуры: «Зачем игроку в гольф две пары штанов?» — «С первого раза он попал в дырку». А еще им давали слушать то, что Гоэль называет семантическими шутками, например: «Почему акулы не едят адвокатов?» — «Профессиональная солидарность». Гоэль ограничил выбор шуток теми, в которых первая строчка — вопрос, а вторая — ответ и развязка. Для контроля он добавил псевдошутки, ловушки. В фармацевтике ловушки называются «плацебо». В исследованиях юмора ловушки — это успокаивающие ответы.
В частности, про игрока в гольф — «Было холодно». Анализируя результаты, Гоэль обнаружил, что и каламбуры, и семантические шутки активируют срединный утробный префронтальный кортекс. Эта часть мозга отвечает за вознаграждение и управление, так что особым сюрпризом это не стало. Однако второе открытие удивило. Не все шутки мозг воспринимал одинаково. Каламбуры и семантические шутки вызывали разную реакцию у подопытных. Каламбуры воздействовали на так называемую «зону Брока», которая отвечает за речь. А вот семантическая шутка улучшала приток кислорода к обоим височным долям. Это явилось неожиданностью, поскольку обработка языка всегда считалась прерогативой левой височной доли. Адвокаты, похоже, и правда вездесущи.
Многое еще предстоит узнать о природе юмора. Вряд ли мы когда-нибудь поймем, отчего женщины совершенно невосприимчивы к некоторым шуткам. Или почему, говоря статистическим языком, утки — самые смешные животные. Пока что мы выяснили вот что: шутки не только смешны, они еще позволяют нам понять, как же работает наш мозг.