Пожиратели природы — вся правда о саранче

Нашествия саранчи – угроза древняя и страшная, и самые знаменательные из них стали частью нашей истории. Сегодня благодаря массовому применению инсектицидов на большей части планеты о ней практически забыли, – как о столь же древней и пугающей чуме. Однако, подобно чуме, такие нашествия продолжаются в некоторых регионах, а в других их обычно удается вовремя погасить быстрыми и скоординированными действиями. Для этого при Продовольственной и сельскохозяйственной организации (FAO) ООН действует Служба информации о пустынной саранче (DLIS), которая старается контролировать ситуацию в угрожаемых странах и регионах.

Главным объектом ее внимания выступает пустынная саранча Schistocerca gregaria. По оценкам DLIS FAO, ареал ее охватывает территории более чем 60 стран общей площадью до 29 млн кв. км – это примерно пятая часть всей суши. Именно эти насекомые считаются виновниками восьмой «египетской казни», хотя самое масштабное из достоверно зафиксированных нашествий создали колоссальные стаи другого вида. В 1875 г. спустившаяся со Скалистых гор саранча Melanoplus spretus прокатилась по североамериканской равнине потоком, который не прекращался несколько дней и, по разным подсчетам, включал от 3,5 до 12,5 триллионов особей, агрессивных и вечно голодных.

Но не стоит думать, что именно эти виды отличаются особенной злобностью характера: при определенных условиях переходить в стайную форму способны около двух десятков из тысяч видов кузнечиков. Первым это поразительное превращение обнаружил российский энтомолог Борис Уваров, изучавший на Кавказе азиатскую саранчу – до того времени ее одиночные и стайные формы считались разными видами (Locusta migratoria и L. danica). Во время Гражданской войны Уваров эмигрировал в Великобританию, где руководил Противосаранчовым исследовательским центром (ALRC), получил рыцарское звание и стал «отцом акридологии». Именно он выделил и назвал две фазы саранчи – одиночную, solitaria, и стадную – gregaria.

Сравнивая одно и то же насекомое, перешедшее из одной фазы в другую, легко понять, отчего люди так долго считали их совершенно разными видами. Возьмем хотя бы ту же пустынную саранчу. Отложенные ею яйца могут пролежать от 10 дней до 2 месяцев, после чего из них вылупляются нелетающие нимфы, живущие 1-3 месяца, которые затем превращаются во взрослую крылатую форму, живущую еще до 5 месяцев. Обычно они ведут одиночный, скрытный образ жизни, полагаясь на осторожность и маскирующую окраску. Но стоит им оказаться в толпе себе подобных, как все резко меняется.

Эксперименты показывают, что для запуска превращения может быть достаточно одного лишь вида сородичей, и саранча начнет превращение, просто видя собственное отражение в нескольких зеркалах. Кроме того, изменения запускает запах близких насекомых, а также тактильная стимуляция чувствительных волосков на ножках. Как и у людей, обнимающих друг друга, в центральной нервной системе усиливается выделение серотонина, – только вот на саранчу он оказывает прямо противоположное действие. Она становится намного более подвижной и агрессивной, демонстрирует повышенную активность при груминге и, конечно, ненасытный аппетит.

Позабыв свою былую избирательность, насекомое становится всеядным и с одинаковой яростью набрасывается и на растительную пищу, и на трупы животных – а чаще собственных соседок, подвернувшихся под горячую руку. В этой фазе саранча тянется даже к ядовитым пасленовым, многие из которых (как, например, знакомая всем белена) содержат токсичный алкалоид гиосциамин. Предполагается, что, накапливаясь в теле стадного насекомого, он делает его опасным для хищников. Заодно резко меняются и внешний облик, и даже анатомия саранчи.

Увеличиваются части мозга, участвующие в социальных взаимодействиях. Лапки становятся короче, окрас делается из маскировочного – предупреждающим, контрастным: в таких количествах им нечего ни скрывать, ни бояться. В этом состоянии саранчи стремятся друг к другу, образуя стаи, которые «заражают» своим поведением остальных сородичей, сливаются друг с другом, как капли воды, образуя колоссальные скопления. И каждое насекомое каждый день потребляет количество пищи, сравнимое с собственным весом. Крупная стая съедает столько, сколько хватило бы нескольким десяткам тысяч человек.

Крупная стая может достигать численности в десятки миллиардов особей, накрывая пространство около 50 км в поперечнике. В постоянных поисках пищи и новых мест обитания они способны перемещаются на сотню километров. Обнаружив зелень, первые ряды тут же усаживаются и начинают ее пожирать – а задние устремляются дальше в день в экстазе совокупления и голода. Для экономии энергии стаи часто полагаются на помощью ветра, поэтому пути нашествий нередко столетиями проходят через одну и ту же местность. Служба информации о пустынной саранче при FAO выделяет три ключевых эпицентра распространения пустынной саранчи – юго-западная Азия, побережье Красного моря и страны Африканского рога. Так вышло и на этот раз.

Самка пустынной саранчи в стадной фазе оставляет по кладке из нескольких десятков яиц каждые 6-11 дней, в одиночной – от 100 до 150 яиц. В подходящих условиях численность этих насекомых способна быстро увеличиться в десятки и сотни раз, запустив фазовый переход, – и глобальное потепление обеспечило им такую возможность. Дело в том, что климат всего бассейна Индийского океана – от Красного моря до Австралии – во многом определяется «диполем Индийского океана» (ДИО), разницей в температуре воды между его западной и восточной частями. Как правило, восток остается холоднее, но в некоторые годы ДИО переходит в противоположное (положительное) состояние, принося в Австралию засухи, а в Индию, на Ближний Восток и в Восточную Африку – проливные дожди.

Считается, что глобальное потепление увеличивает частоту появления положительного ДИО, и происходящее в последние годы указывает на его результат. Жестокие засухи и пожары в Австралии отражаются ливнями и даже наводнениями на противоположной стороне Индийского океана. В мае 2018 г. влажный ураган Мекуну накрыл безлюдные, ненаселенные пустыни Аравии, заполнив низины водой. Влажная почва – именно то, что необходимо для размножения пустынной саранчи, а быстро зазеленевшая растительность обеспечила пищей новое, куда более многочисленное поколение. Недаром считается, что стадная фаза служит саранче своеобразной адаптацией, позволяющей как переждать неблагоприятные периоды дефицита пищи, так и наоборот, максимально использовать периоды бурного роста растений.

Так уже летом 2018 г. пустынная саранча стала размножаться бесконтрольно. К осени ее численность в этом регионе резко выросла и к тому же получила дополнительный толчок от ливней, принесенных октябрьским циклоном Лубан. Происходящее долго ускользало от внимания мониторинговых станций DLIS: эти части Аравийской пустыни действительно пустынны, а продолжающаяся в Йемене гражданская война не способствует надежному мониторингу ситуации. В результате сразу три поколения саранчи подряд увеличивали численность экспоненциально, и к концу года она подскочила в 8000 раз. Скученность запустила то самое фазовое превращение в стадную форму – и, конечно, миграции.

Стаи саранчи росли и перемещались, и к лету следующего 2019 г. пересекли Аденский залив, оказавшись в Эфиопии и Сомали. Ситуация здесь также не позволила организовать скоординированный и мощный ответ на угрозу, а к осени в регион пришли новые дожди, которые вызвали затопления и запустили новый цикл бешеного воспроизводства насекомых. К концу того же 2019-го саранча добралась до Кении, а к февралю нынешнего года нашествие достигло Уганды и Танзании. «Уничтожение полей, пастбищ, природы вообще – все это, конечно, страшно, – рассказывает об этом представитель Эфиопии в FAO Фатима Сеид (Fatouma Seid). – Но туча страшна и сама по себе: ее темное облако может надолго закрыть свет Солнца».

Тем временем другие стаи саранчи, отправившиеся с Аравийского полуострова на север и восток, преодолели Иран и стаи оказались уже в Пакистане. Угроза расценивается настолько значительной, что правительство страны объявило ситуацию чрезвычайной. «Эпидемия» охватила уже более десятка государств мира. В Сомали и Эфиопии, по данным DLIS, катастрофы подобных масштабов не случалось с конца 1980-х, а в Кении – с нашествия 1967-1969 гг. Местные СМИ распространяют прогнозы по перемещению насекомых, а власти призывают жителей запастись едой и водой, разворачивают пожарные и добровольческие бригады, военные части и авиацию для широкой инсектицидной обработки.

На этих этапах противодействие нашествию саранчи напоминает уже борьбу с лесными пожарами: найдя очередной очаг распространения, его пытаются локализовать и подавить. В целом такой подход демонстрирует достаточную эффективность, хотя многие специалисты считают, что он чересчур негативно сказывается на ни в чем не повинных насекомых и наносит слишком серьезный вред местной флоре и фауне. Вдобавок, со временем насекомые делаются все менее чувствительными к такой обработке, заставляя применять все более и более агрессивные вещества. Они весьма токсичны, так что перед распылением часто приходится проводить эвакуацию местного населения, дополнительно усложняя положение.

Поэтому особенное внимание экспертов приковано к крошечным грибкам Metarhizium acridum, поражающим некоторые виды кузнечиков и саранчи. В начале 2000-х успешно завершилась Международная исследовательское программа LUBILOSA, направленная на использование этих паразитов для «биологического» контроля за популяциями насекомых. Ученым удалось исследовать некоторые механизмы действия грибка, разработать технологии его массового производства и распространения. Создан и готовый продукт – «биопестицид» Green Muscle, содержащий споры паразитических Metarhizium, – но процесс его принятия для массового применения продолжается до сих пор. Возможно, что нынешнее нашествие саранчи хотя бы немного приблизит его окончание.