Даже 2 000 000 лет назад предки человека были высшими хищниками и отличались плотоядным характером

«Однако это сравнение бесполезно, потому что 2 миллиона лет назад сообщества охотников-собирателей могли охотиться и потреблять слонов и других крупных животных, в то время как сегодняшние охотники-собиратели не имеют доступа к такому изобилию», — отметил исследователь Мики Бен-Дор из израильского Тель-Авивского университета.

Просмотр сотен предыдущих исследований — от современной анатомии и физиологии человека до измерения изотопов в костях и зубах древних людей — позволяет предположить, что примерно 12 000 лет назад мы были главным образом хищниками высшей категории. Реконструкция списка продуктов гоминидов, живших еще 2,5 миллиона лет назад, усложняется тем фактом, что остатки растений не сохраняются так легко, как кости, зубы и панцири животных.

В других исследованиях использовался химический анализ костей и зубной эмали, чтобы найти локальные примеры диет, богатых растительным материалом. Но экстраполировать это на человечество в целом не так просто. Мы можем найти множество свидетельств охоты на дичь в летописи окаменелостей, но чтобы определить, что мы собрали, антропологи традиционно обращались к современной этнографии, исходя из предположения, что мало что изменилось.

По мнению Бен-Дора и его коллег, это огромная ошибка.

«Вся экосистема изменилась, и условия нельзя сравнивать», — заявил он.

Эпоха плейстоцена была определяющим временем в истории Земли для нас, людей. К его концу мы маршировали в дальние уголки земного шара, переживая всех остальных гоминидов на нашей ветке генеалогического древа. Во время последнего великого ледникового периода большая часть современной Европы и Северной Америки регулярно погребалась под толстыми ледниками.

С таким большим количеством воды, застывшей в виде льда, экосистемы по всему миру сильно отличались от того, что мы видим сегодня. По ландшафту бродили крупные звери, в том числе мамонты, мастодонты и гигантские ленивцы — в гораздо большем количестве, чем мы видим сегодня.

Конечно, ни для кого не секрет, что Homo sapiens использовали свою изобретательность и сверхъестественную выносливость, чтобы выследить эти огромные обеденные талоны. Но выяснить частоту, с которой они охотились на этих травоядных, было не так-то просто.

Вместо того, чтобы полагаться исключительно на летопись окаменелостей или проводить поверхностные сравнения с доземледельческими культурами, исследователи обратились к свидетельствам, заключенным в наших собственных телах, и сравнили их с нашими ближайшими родственниками.

Например, по сравнению с другими приматами, нашему организму требуется больше энергии на единицу массы тела. Особенно, когда речь идет о нашем энергоемком мозге. Наше социальное время, например, когда речь идет о воспитании детей, также ограничивает количество времени, которое мы можем потратить на поиски еды. У нас больше запасов жира, и мы можем использовать их, быстро превращая жиры в кетоны, когда возникает необходимость. В отличие от других всеядных, у которых жировых клеток немного, но они большие, у нас маленькие и многочисленные, как у хищника.

Наша пищеварительная система также подозрительно похожа на систему животных, стоящих выше в пищевой цепочке. Необычайно сильная желудочная кислота — это как раз то, что нам может понадобиться для расщепления белков и уничтожения вредных бактерий, которые вы ожидаете найти в мамонтовой отбивной недельной давности. Даже наши геномы указывают на более сильную зависимость от диеты, богатой мясом, чем от диеты, богатой сахаром.

Все это свидетельствует о том, что трофический уровень нашего рода — то есть положение Homo в пищевой сети — стал для нас и наших двоюродных братьев Homo erectus чрезвычайно плотоядным примерно 2,5 миллиона лет назад и оставался таким до верхнего палеолита около 11 700 лет назад, когда мы постепенно перешли на почти всеядную диету.