Краткая история выдуманных языков: эсперанто, сольресоль, новояз

Популярность эсперанто не случайна — он действительно прост (всего 16 правил без единого исключения) и понятен, по крайней мере, для европейцев и американцев, поскольку содержит в основном латинские и вообще европейские корни слов, в том числе и славянские.

Подобные языки, с собственной грамматикой и корнями, взятыми из естественных языков, называются «апостериорными» (лат. «из последующего»), в отличие от «априорных», для которых слова придумывали искусственно. Языки для международного общения часто называют «вспомогательными», так как они не имеют целью заменить основные языки (хотя когда-то встречались и такие честолюбивые устремления); иногда слово «искусственные» заменяют словом «плановые», чтобы избежать негативной коннотации; наконец, собственно языками принято считать лишь те из них, которые получили достаточно широкое распространение, а если свободно говорит только сам автор да пара его друзей, и те со словарем, то это не язык, а «лингвопроект».

Эсперанто быстро получил широкое распространение, но он не был первым в своем роде — вторая половина XIX века отмечена пристальным интересом к искусственным «универсальным» языкам, так что плод трудов Лазаря Заменгофа был взращен на плодородной почве. А первый зафиксированный искусственный язык — Lingua Ignota («речь неведомая») — был создан и описан аббатисой Хильдегардой Бингенской еще в XII веке, которая считала его ниспосланным свыше. Lingua Ignota имела собственную письменность и глоссарий из тысячи слов, ранжированных от божественных понятий до нижайшего слова «сверчок». Существовал свой искусственный язык и на мусульманском Востоке — он назывался «бала-ибалан» и был разработан на основе арабского, персидского и турецкого шейхом Мухиеддином.

В 1817 году француз Жан Франсуа Сюдр представил общественности донельзя странную выдумку: язык сольресоль, слова которого (в основном словаре их насчитывалось 2660) состояли из названий музыкальных нот. Сложно поверить, что изначально затея была чем-то большим, нежели интеллектуальной игрой, но новый язык оказался пригодным для международного общения (музыкальная нотация интернациональна) и потому удостоился наград и признания современников. Слова сольресоля можно было произносить обычным образом, играть на музыкальных инструментах, записывать (изначально с помощью всего семи букв или цифр; впоследствии энтузиасты разработали специальную азбуку), рисовать семью основными цветами, отмахивать семафорными флажками и т. д.

Во второй половине XIX века популярность сольресоля сошла на нет и на смену ему пришли другие искусственные языки, менее вычурные и более удобные для общения. Их существовало довольно много: универсалглот (1868), волапюк (1880), пасилингва (1885), эсперанто (1887), лингва католика (1890), идиом-неутраль (1893−1898)... Волапюк был довольно странен: он содержал корни, производные от европейских, — сильно искаженные, но все-таки узнаваемые, а потому большинству европейцев речь на волапюке казалась смешной (до сих пор это слово в переносном смысле означает тарабарщину). Впрочем, своих поклонников он нашел и был популярен в Германии вплоть до прихода к власти нацистов. В противоположность ему идиом-неутраль строился из чистых лексем основных языков Европы (русского, английского, немецкого, французского, итальянского, испанского и латыни), чтобы быть понятным «любому образованному человеку». Эсперанто создавался по подобному же принципу.

Создание новых языков продолжалось и в XX веке — омо (1910), окциденталь (1922), интерлингва (1936 — 1951) и другие — но ни один из них даже не приблизился по востребованности и распространению к эсперанто. Интересно отметить, что при этом от самого эсперанто отпочковывались производные «диалекты». Дело в том, что на первом конгрессе эсперантистов в 1905 году было решено считать правила, включенные Заменгофом в книгу «Основы эсперанто», незыблемыми — и с этого момента язык мог только расширяться, а базовая грамматика пребывала неизменной. Тем, кого не устраивали эти правила, оставалось только одно — создавать свой собственный лингвопроект. Уже в 1907 году случился первый раскол, связанный с возникновением сильно переработанной версии эсперанто — идо. За создателями нового языка последовало около 10% тогдашнего сообщества эсперантистов. Появлялись и другие клоны эсперанто: универсаль, эсперантидо, новиаль, нэо, но и они не получили существенного распространения.

Завершая рассказ о международных искусственных языках, нельзя не упомянуть такое явление, как «зонально сконструированные языки», понятные для представителей родственных народов или ограниченного географического региона. В качестве примера можно назвать африхили (народы Африки) и панславянские лингвопроекты словио и словянски. Вот пример текста на словио с официального сайта разработчиков: «Што ес Словио? Словио ес новйу межународйу йазика ктор разумийут чтирсто милион лудис на целойу земла!» Смешно, но понятно.

Знатокам творчества Джона Рональда Руэла Толкина известно, что его Средиземье начиналось не с мифологии эльфов, не с географии и вовсе не с сюжета о Кольце, а с вымышленных наречий. Лингвист и полиглот, знавший более десяти языков, Толкин с детских лет находил удовольствие в звучании речи — родной и чужой. В качестве хобби он в свободное время начал конструировать языки, руководствуясь совершенством и благозвучием, и лишь потом эстетический процесс перетек в создание фантастического мира и существ, для которых придуманные языки могли бы быть естественными.

Сейчас многие авторы, пишущие в жанре эскапистского фэнтези, подражая Толкину, создают наречия для своих выдуманных народов, как правило, проработанные весьма поверхностно — исключительно для того, чтобы передать экзотичность.

Впрочем, функция вымышленных языков в художественных произведениях может быть не только антуражной. Гипотеза Сепира-Уорфа предполагает, что носители языков, особенно принадлежащие к далеким друг от друга культурам, мыслят по-разному, а элементы таких языков далеко не всегда транслируются друг в друга без искажений. Таким образом в фантастическом произведении можно передать иной склад мысли негуманоидной расы или общественной формации.

Джордж Оруэлл для своей антиутопии «1984» придумал (правда, разработал его не целиком) «новояз» — искусственный язык, созданный на основе английского и имеющий целью воздействовать на мышление людей, формируя его определенным образом, — в частности, делая невозможным оппозиционный способ мышления. Вообще антиутопии и социальная фантастика, обращенная к будущему, — благодатная почва для подобных лингвистических экспериментов. К искусственным языковым концепциям обращались Евгений Замятин («Мы») и Энтони Берджесс («Заводной апельсин»). Роберт Хайнлайн описал в повести «Бездна» искусственный язык «спидток», использующий множество звуков и весьма ограниченный набор слов.

Американский лингвист Марк Окранд по заказу Paramount Pictures разработал язык для одной из инопланетных рас сериала Star Trek — клингонов. За основу он взял несколько языков индейцев Северной Америки и санскрит. В клингонском много звуков, нехарактерных для английского: «тлх», «кх», «ы», гортанная смычка; письменность сделана на базе тибетского алфавита. Грамматика языка также весьма специфична, благодаря чему он воспринимается действительно как чужой. Клингонский язык получил распространение среди поклонников сериала — в настоящее время на нем способны изъясняться несколько сотен человек, существует Институт клингонского языка, который издает периодику и переводы литературной классики, есть клингоноязычная рок-музыка и театральные постановки, а также раздел поисковой системы Google.

Другой лингвист, профессор Университета Южной Калифорнии Пол Фроммер, на основе полинезийских языков создал на’ви — язык синекожих аборигенов планеты Пандора из фильма «Аватар». Поклонники фильма охотно изучают на’ви и объединяются в группы, чтобы общаться между собой. И таких примеров, когда для художественного произведения конструируется полноценный язык, довольно много: Дэвид Петерсон разработал докатрийский язык для сериала «Игра престолов» по романам Джорджа Мартина — и им сразу же заинтересовались поклонники; язык Д’ни, созданный для компьютерных игр Myst Ричардом Уотсоном, тоже вышел за пределы вымышленной вселенной.

Есть люди, для которых придумывание языков не имеет прикладного значения, это просто увлечение, игра. Чаще к такому времяпрепровождению склонны лингвисты, но иногда и простые смертные без специального образования вдруг начинают произносить странные сочетания звуков, а потом закапываются в труды по сравнительному языкознанию. Все-таки, для того чтобы создать хоть сколько-нибудь полноценный язык, требуется понимать, как вообще функционируют языки, как развиваются, какие приемы встречаются в экзотических, не родных тебе наречиях, — да и вообще, чтобы иметь вкус к чему-либо, нужно неплохо в этом разбираться.

Увлечение странное, но сообщество людей, создающих «конланги» (от constructed languages, «сконструированные языки», себя же они называют, соответственно, «конлангерами»), весьма многочисленно. Только американское «Общество конструирования языков» (LCS) насчитывает тысячи участников (кстати, президент LCS — это упоминавшийся уже Дэвид Петерсон, а другой член общества, Билл Уэлден, консультировал создателей кинотрилогии «Властелин колец»). Подобного рода объединения существуют по всему миру. Счет искусственных языков также идет на тысячи. Разумеется, подавляющее большинство их могут свободно использовать только авторы и незначительный круг приближенных к ним людей — то есть терминологически это не языки, а лингвопроекты.

Искусственные языки лишены сложностей, противоречий, исключений и других недостатков, присущих стихийно развивавшимся естественным языкам, а потому могут быть платформой для всевозможных лингвистических, психологических, философских и прочих экспериментов. Фактически искусственный язык — это некая программируемая среда, в которую его создатель может заложить любые функции и значения переменных.

Простейший, и тем интересный, из искусственных языков называется «токипона», его создатель — полиглот Соня Элен Киса. В токипоне всего 120 корней из 14 букв, а грамматика и синтаксис несложные. Вследствие такой простоты большинство слов имеют очень широкий спектр значений; людям, говорящим на этом языке (а их сейчас насчитывается несколько сотен человек), приходится творчески подходить к построению фразы и в зависимости от контекста выбирать те или иные определения, необходимые для понимания. Например, в токипоне нет слова «собака», есть только общее слово soweli для всех наземных млекопитающих, поэтому в зависимости от ситуации придется уточнять, о ком именно идет речь: о милом щенке («смешное маленькое животное»), о кусачем и брехливом барбосе («плохое громкое животное») и т. д.

Если токипона — чрезвычайно многозначный язык, то созданный в 1955—1960 годах логлан — полная его противоположность. Это язык, абсолютно лишенный двусмысленностей, полностью логический, как и следует из его названия (loglan = logical language). Поначалу его непросто освоить, он требует определенного склада ума и привычки, но впоследствии у говорящих на этом языке проявляется склонность к необычным сравнениям и характеристикам, к словотворчеству. В 1987 году в результате разногласий среди лингвистов появился новый язык ложбан, практически аналогичный логлану по грамматике, но с отличающимся словарем. Когда, наконец, будет создан искусственный интеллект, для взаимодействия с ним более всего подойдут именно эти два языка.

А вот для контакта с внеземными цивилизациями предназначен язык линкос, созданный профессором математики Хансом Фройденталем. Как и логлан, он строго логичен, так же не содержит противоречий и исключений, но в нем нет и звуков. Информация кодируется любым удобным способом (например, двоичным кодом). Разрабатывая линкос, профессор Фройденталь исходил из двух предположений: что иные цивилизации могут отличаться от человека чем угодно, кроме наличия разума, и что математика универсальна.

Ну и наконец, вернемся к Роберту Хайнлайну, вернее, к его идее языка, близкого по скорости к мышлению. Если писатель-фантаст обозначил основные принципы такого языка, то лингвист Джон Кихада дал им дальнейшее развитие и воплотил в жизнь. Созданный им язык ифкуиль для увеличения информационной емкости речи использует не только обширный набор звуков (в его алфавите 136 букв), но и сложную необычную грамматику и множество организационных принципов, позаимствованных из лингвистики, математики и психологии. Так, фраза на ифкуиле oumpeа аx’ааluktеx переводится на русский как «наоборот, у меня такое чувство, что может оказаться, эта неровная высокая цепь гор, о которой идет речь, заканчивается где-то там»; само название языка itkuil обозначает «гипотетическая композиция разнообразных высказываний, сосуществующих в кооперативном единстве». Этим же длинным словосочетанием можно охарактеризовать и данную статью.