Происхождение смеха: Хиханьки да хаханьки
Способность смеяться — одна из самых сложных и загадочных в нашем поведении. Эволюционисты долгое время искали объяснения тому, как и отчего она развилась. Неужели смех каким-то образом способствует более качественному исполнению репродуктивных функций? И вообще, для чего она «встроена» в нас жестко, как чихание и кашель, а не является культурно передающейся способностью?
Интересную версию на этот счет недавно выдвинули испанские ученые. По их мнению, эволюция смеха связана с эволюцией структур мозга. Стоит напомнить, что, как считается, структурно мозг совершил мощный эволюционный скачок тогда, когда человек стал жить более крупными сообществами. Они отличаются сложнейшими социальными взаимодействиями, разбираться во всех тонкостях которых жизненно важно для всех членов сообщества — как важно и находить инструменты налаживания этих взаимодействий. Как следствие, появились такие вещи, как речь и сложное социальное поведение. Иначе говоря, мозг развился не для решения таких задач, как эффективная охота, приготовление пищи или использование инструментов. А для взаимодействия с другими мозгами в пределах довольно многочисленной группы.
Хороший пример сложного социально-ориентированного поведения — груминг («вычесывание»), которое часто можно наблюдать у высших обезьян. Шимпанзе до 20% времени суток проводят за этим приятным и полезным занятиям, не только (и не столько) вычищая шерсть, сколько налаживая и укрепляя социальные контакты. Ученые обращают внимание, что, хотя груминг и является мощным инструментом социального взаимодействия, число вовлеченных в него особей явно ограничено и не может расширяться до большого количества.
В крупной же группе предков людей, по мере того, как мозг усложнялся и развивалась речь, естественным образом появился новый способ установления и поддержания контактов, позволяющий за более короткое время привлечь к себе симпатии большого числа соплеменников. Языковая коммуникация запросто происходит в группах сразу по десятку человек, и общий смех служит замечательным средством налаживания взаимодействия между ними — не требуя, чтобы каждый предварительно повычесывал каждому голову.
Аналогично, по мнению ученых, развивается и такое чисто человеческое чувство, как застенчивость — проявляющаяся в стыдливой краске на щеках. Когда мы краснеем от смущения, часть крови, движущейся по сонной артерии, передается по ответвляющейся от нее лицевой артерии на капилляры кожи головы, вызывая ее покраснение. Это снижает избыточный поток крови, идущий к мозгу при некоторых некомфортных социальных ситуациях. Другие видят покраснение просто потому, что состояние кожи на лице и ушах легко бросается в глаза, и все социальные оценки этой красноты появились лишь со временем.
Смех может играть схожую роль — налаживая социальные связи, он вместе с тем разряжает избыточное напряжение, создавшееся в мозге слишком интенсивной работой речевого центра. Он «жаждет разрядиться», но, не зная, в какие именно слова это облечь, издает странное квохтанье, которое мы воспринимаем смехом. Социальная роль, связанная с возможностью привлечь большое число соплеменников, возникла лишь со временем — тем более что смех оказался способен решить ее как нельзя лучше.
Читайте также: «Почему мы смеемся?»
По публикации physics arXiv blog