Узнайте, как Владимир Набоков покинул Россию! Нелегкая история эмиграции
Хаос осенью 1917 года на пристани в Севастополе был историческим: в Ялте напуганные семьи толпились на набережной, пытаясь покинуть Российскую империю. Условия проживания привилегированной четы Набоковых также не были хорошими. Императорская семья Романовых скрылась на британском военном корабле, — Набоковы забрались на грязный греческий грузовой корабль. Наводненный беженцами Константинополь отверг их: сообщалось, что Набоковы якобы несколько дней питались собачьими галетами и спали на скамейках. Только семейные драгоценности путешествовали с комфортом, скрытые в банке с тальком. Так, в свой 20-й день рождения Набоков наконец высадился в Афинах. Он никогда больше не видел Россию.
История эмиграции Владимира Набокова
- В определенный момент отец Набокова, Владимир Дмитриевич, сыграл заметную роль в новой администрации России.
- Спустя несколько месяцев Ленин вернулся из ссылки и высадился на Финляндском вокзале Санкт-Петербурга: в течение года то, что началось как идеалистическое, прогрессивное восстание, закончилось не самым лучшим образом.
- С Лениным появился еще один главный принцип XX века: однопартийная система, в которой порой не самые лучшие специалисты заменяли компетентных и квалифицированных людей.
Затем начался террор: захватив власть, большевики сделали своей первой жертвой предшествовавшую им интеллигенцию. В сцене, — которая кажется подошла бы для одного из будущих романов сына, — отцу Набокова удалось чудом спастись: он оказался первым в большевистском списке депутатов, подлежащих расстрелу. Однако писателю Набокову не приходилось оплакивать огромное богатство, от которого он был отделен, а только «утраченную, либеральную главу русской истории, стёртую советской пропагандой».
Чета Набоковых проделала путь через Европу в Англию. На стороне Набокова были его социальные привилегии: как он любил выражаться, он был воспитан «совершенно нормальным трехъязычным ребенком». При том, что он покинул Россию без всех необходимых документов, необходимых для поступления в университет, будущий писатель поступил в Кембридж.
- По окончании учебы он присоединился к своей семье — и большей части русской эмиграции — в Берлине. Там Набоков встретил Веру Слоним, — свою будущую жену, которая сама совершила мучительный побег из Санкт-Петербурга, усугубленный тем фактом, что она была еврейкой.
- В Берлине же Набоков потеряет своего отца: его убьют активисты правого толка на политическом митинге. В
Владимир Набкоков — английский писатель
- В 1920-х годах Берлин поглотил настолько большую русскую общину, что город поддерживал не только русских бакалейщиков, но и русские ломбарды, футбольные команды и оркестры. Там открыли свои редакции восемьдесят шесть российских издательств. Некоторым казалось, что город буквально захватили эмигранты.
Так, у мигрантов не было необходимости выходить за пределы сообщества экспатриантов, — и Набоков этого не делал: он так не выучил больше нескольких слов по-немецки. Однако у Веры Слоним было «совершенно нормальное детство на четырех языках». В любом случае их существование было неоднозначным: поженившись в 1925 году, пара рассчитывала вернуться, как только «падут большевики». До начала 1930-х годов Набоков с женой все еще нетерпеливо смотрели на восток Европы. Тем временем Набоков писал будто бы в пустоту: российские писатели могли быть в Европе, но читатели все же были в России.
- «Мы медленно умираем от голода, и никому нет до этого дела», — признался Набоков своему двоюродному брату, жившему в Париже, в 1937 году.
- Хотя Франция была недовольна притоком иностранцев (она была менее гостеприимна, чем Берлин), Набокову удалось получить рабочую визу.
- Правда, Веру Слоним встретили огромные свастики, летающие перед павильоном Альберта Шпеера на Международной выставке.
Со временем Набоков обзавелся литературным агентом в Нью-Йорке, однако размещение переводов русских романов Набокова не увенчалось успехом. Его последняя работа, как сообщила агент писателя, была «ослепительно блестящей» и, следовательно, совершенно бесперспективной для американского рынка. Так, агент предложила что-то более актуальное, идею, которая заставила ее клиента учащенно дышать.
- «Ничто, — восклицал Владимир Набоков позже, — не утомляет меня больше, чем политические романы и литература о социальных волнениях». Как писатель разъяснил своему представителю, он не был ни Синклером Льюисом, ни Эптоном Синклером.
Несколько недель спустя, в ванной парижской квартиры-студии, Набоков начал — «чемпион по фигурному катанию, переходящий на роликовые коньки», как он говорил о себе, — писать по-английски. После этого у российского писателя началась другая, более успешная жизнь в миграции.