Из его картин ползли мокрицы. Человек умирал, разрушался, мастер — продолжал жить. Как Врубель писал портрет Брюсова

Если любовь — это сумасшествие, то художник потерял разум, когда безответно влюбился в Эмилию Прахову.

Она стала его музой, именно ее образ он писал в многочисленных портретах и даже изобразил ее на иконе «Богоматерь с младенцем» в Кирилловском храме.

Врубель тратил последние деньги, чтобы поразить свою возлюбленную. Он мог написать картину на заказ, принести ее к ногам любимой, а после отказа разорвать на кусочки.

Врубель истязал не только свои картины, но и свое тело — резал ножом грудь, чтобы пережить душевную боль:

В конце концов он начал искать забвения в вине и случайных связях, попал под суд за долги. Чтобы рассчитаться, Врубель был вынужден работать маляром на стройках и полотером в кабаках. Тогда-то художник и нарисовал своего первого «Демона» — красивого юношу с женскими чертами и глазами Эмилии.

Ничего пугающего в нем не было, только дух мятежный, страдающий, ищущий и не находящим места в этом мире. Ведь неслучайно с греческого слово «демон» переводится как «душа».

Душа же Врубеля наконец нашла покой в объятьях Надежды Забелы, которая стала художнику верной и преданной супругой, готовой идти нога в ногу с мужем через все невзгоды.

Образ «Демона» не оставлял художника ни на минуту: он рисовал его везде — на обрывках писем, на полях газет, на клочках бумаги. И все они смотрели на своего зрителя огромными глазами Эмилии.

Самый страшный дух — «Демон поверженный» — появился в 1901 году, в пору, когда у Надежды и Михаила умер их единственный сын Савва, которому едва исполнилось два года...

Не сумев справиться самостоятельно с этим горем, Врубель решил добровольно сдаться врачам:

В 1905 году издатель журнала «Золотое Руно» Николай Рябушинский решил собрать портретную галерею известных в то время писателей. Написать портрет Брюсова он предложил Михаилу Врубелю, который на тот момент находился в психиатрической лечебнице доктора Ф. А. Усольцева, в Петровском парке.

Брюсов вошел комнату со стенами без обоев и с самой дешевой мебелью. Увидев Врубеля, Брюсов ужаснулся. Перед ним стоял некогда приятный белокурый юноша, трансформирующийся в одного из Демонов:

Врубель молча привязал полотно к спинке кресла, так как мольберта у него не было. Каждое его движение выдавало психическое расстройство художника, но стоило ему только взять в руки уголь, его движения приобретали необыкновенную уверенность и твердость. Он принялся набрасывать портрет, безо всяких подготовительных этюдов.

Врубель представил поэта, стоящего со скрещенными руками на фоне кустов сирени. Рассудочность, интеллектуальная рафи­нированность и суховатость запечатлелись в облике Брюсова. Именно эти черты особенно радовали Врубеля. Он не хотел хаоса, стихийности. Он хотел разумной ясности.

Но наброску не суждено было сохраниться: в один из дней Врубель тряпкой стер кусты, нечаянно задев и часть головы.

Но увы! Это был всего лишь неаккуратный взмах тряпки.

Врубель уверял, что в качестве фона поэту нужно что-то другое. Он достал откуда-то фотографию фрески эпохи Возрождения, на которой были изображены Психея и Амур. Он странно и ядовито хохотал при имени Психеи, упорно называя ее Псишей.

Работая над портретом, Врубель часто говорил о голосах, которые преследуют его. Особенно беспокоился он за недавно законченную им «Жемчужину»:

Но закончить портрет художник так и не смог. Рука перестала слушаться, постоянно дрожала. Но что было хуже всего: ему начало изменять и зрение.

Врубель написал письмо жене, что он не может ни читать, ни рисовать. И через несколько дней полностью ослеп.

Последние годы жизни художника прошли в полной тьме и в фантастических мечтах о ка­ких-то «сапфирных», драгоценных глазах, которые ему дарует судьба. Он был фактически вне жизни. Его же творчество, на­против, только начинало по-настоящему жить.