«Никто не поймет, что я чувствовала, убивая детей». Душераздирающая история Гизеллы Перл
У себя на родине, в Венгрии, Гизелла была успешным гинекологом. Вместе со своим мужем, терапевтом по специальности, они практиковали в небольшом городке Марамарошжигете, куда в марте 1944 года вторглись немецкие войска. Гизелла успела только уберечь маленькую дочку, спрятав ее перед приходом гестапо у хороших знакомых.
Гизеллу с сыном и мужем переселили сначала в гетто, а затем, вместе с более 400 000 других евреев, отправили в лагерь. Где новоприбывших заключенных встречал главный врач 33-летний Йозеф Менгеле.
Одним движением пальца он отправлял людей в одну сторону — к смерти, или в другую — на работы, а затем смерть.
Менгеле пророчили блестящую карьеру в области антропологии и медицины. Аушвиц стал для него бесконечным источником профессиональных возможностей: люди любого сорта и никаких этических ограничений. Но для его ужасных опытов ему требовался ассистент.
Тут его взгляд упал на заключенную под номером 25404 — врач-гинеколог. То, что нужно для его «научных» экспериментов над беременными и их детьми.
«Лучше газовая камера, чем такое ежедневное зрелище». Но, поборов ужас, Гизелла твердо решила помочь беременным узницам. Так она против своей воли стала ассистенткой доктора-Смерти, который навсегда стал личным кошмаром Перл.
«Никто никогда не поймет, что я пережила, убивая этих детей... "
Рождение ребенка всегда было для Перл настоящим чудом, но, закрыв глаза на данную ею клятву Гиппократа, она дала обет: в Аушвице больше не будет ни одной беременной женщины!
«Еврейские законы не одобряют аборты, но очевидно, что плод не имеет статуса человека. Это трудно произносить, но жизнь женщины имеет преимущество. Это было трагическое решение, но оправданное».
Ни лекарств, ни обезболивающих, из инструментов только скальпель, который она позаимствовала у доктора-Смерти, из света — только тусклая лампочка, в условиях полной антисанитарии. Она прерывала одну беременность за другой. А порой принимала роды, а потом... убивала младенца.
Для этих женщин это был единственный шанс остаться в живых, чтобы позже, уже на свободе по-настоящему испытать счастье материнства.
«Я не хочу быть врачом. Я хочу быть свидетелем»
В марте 1945 года Перл перевели из Аушвица в Берген-Бельзен на севере Германии, где она стала свидетелем освобождения лагеря. Проработав еще несколько месяцев в больнице, помогая появляться на свет теперь уже свободным детям, Гизелла отправилась на поиски своих родных. Тогда она узнала, что ее муж и сын погибли в газовых камерах Аушвица. Земля ушла из под ее ног. Смысла в жизни больше не было. Гизелла попыталась покончить с собой, но ее спасли.
«Скорее всего Бог возжелал моей помощи. Чтобы я на этом свете встретила жизнь младенца и помогла его маме. Сколько? Да пожалуй, что не меньше того, что я умышленно прервала там, в концлагере».
Но к медицинской практике Гизелла вернулась не сразу. Она хотела рассказать миру об ужасах беременности и рождения детей в застенках концлагерей. В 1948 она обнародовала мемуары, в которых подробно описала медицинские опыты доктора Йозефа Менгеле. Мир ужаснулся.
Суд над Менгеле так никогда и не состоялся, он прятался в Южной Америке до самой смерти в 1979 году.
Став гражданкой США, Перл начала работать в родильном отделении больницы Маунт-Синай на Манхэттене. И каждый раз, заходя в родильный зал, она молилась: «Боже, ты должен мне жизнь, живого ребенка».
Спустя время Гизелла открыла частную практику и лечила от бесплодия. К ней обращались женщины из лагеря, которых она знала лично. И Перл смогла выполнить обещание, которая дала им тогда, в грязном темном холодном бараке, — стать пусть не сейчас, а через какое-то время, матерью.
В 1978 году во время одной из лекций Перл узнала, что ее дочери удалось пережить войну. Гизелла переехала к дочери и внуку в Израиль, где наконец обрела личное счастье.
Гизелла Перл скончалась в 1988 года в возрасте 81 года, до последнего вдоха принимая роды. С ее помощью на свет появились более 3000 младенцев.
«Никто никогда не поймет, что я пережила, убивая этих детей, — пишет она. — Но если бы я этого не сделала, и мать, и ребенок умерли бы жестокой смертью».