Новочеркасский расстрел 1962 года: кровавое подавление «антисоветского бунта»

Вернуть в экономику хоть какой-то баланс политики решили с помощью денег простого городского населения. Стоимость мяса и других продуктов животного происхождения подняли в несколько раз, а полученную с нового ценообразования выручу стали направлять на нужды сельскохозяйственной сферы. Однако во всем этом «надежном плане» не была учтена одна важная деталь — с ростом цен условия труда и зарплаты рабочих никак не изменились. В связи с этим во многих городах Союза произошли митинги и волнения на крупных предприятиях, однако именно в Новочеркасске ситуация вышла из-под контроля и дошла до кровопролития.

Новочеркасский электровозостроительный завод в поселке Буденновский был одним из главных предприятий страны, производившим магистральные и промышленные электровозы. Несмотря на значимость для государства, техническое обеспечение, зарплаты, условия труда и быта для работников оставляли желать лучшего. На предприятии была постоянная текучка кадров, из-за которой начальству приходилось брать на работу людей с уголовным прошлым.

На происходящие с ценами в стране события наложился тот факт, что за три месяца до них администрация завода снизила зарплату работникам, выполнявшим тяжелый труд. Настроения среди сотрудников завода угадать несложно. Всеобщее негодование, озлобленность и обостренное чувство несправедливости привели к стихийным митингам и забастовкам, во время которых сотрудники цехов требовали начальство вернуть достойную заработную плату. После того, как первые активисты не были услышаны руководителями предприятия, к протестующим присоединились товарищи из соседних отделов.

Возможно, бунт рабочих можно было бы остановить гуманно на ранних порах. Однако ситуацию усугубил директор завода, Борис Курочкин, заявивший рабочим, что те могли бы покупать пирожки с ливером, если им не хватает на мясо. Была это попытка разрядить обстановку с помощью шутки или обеспеченный управленец высказал свой язвительный комментарий — неизвестно. Как бы то ни было — после этих слов события перешли все возможные границы дозволенного.

Одними криками и свистом стихийный митинг не ограничился. Часть протестующих взяла под контроль территорию завода и отказывались покидать ее, пока их требования не будут услышаны. Другая часть — отправилась перекрывать железную дорогу, которая связывала южные регионы страны с центром РСФСР. В какой-то момент происходящее стало напоминать настоящий беспорядочный протест —`начались драки, вандализм, кто-то даже осмелился написать на одном из вагонов вставшего на дороге поезда фразу: «Хрущева — на мясо!».

О происходящем в Новочеркасске мгновенно было доложено в Москву. Там Хрущев без полноценного анализа ситуации сразу же поставил весьма категоричную задачу: подавить бунт любой ценой.

В ночь с 1 на 2 июня на территорию завода вошли танки. Со своей задачей вытеснить от туда всех протестующих они успешно справились. Завод был взят под военную охрану, а в самом городе объявили комендантский час. Однако работать на захваченном предприятии никто не собирался. Вместо этого рабочие и местные жители решили дойти до здания горкома партии, чтобы еще раз высказать свои требования и добиться изменений.

Примерно в 10 часов утра огромная толпа протестующих подошла к мосту через реку Тузлов. Там, по задумке командующего Плиева, людей должны были остановить танки. Однако заместитель командующего войсками Северо-Кавказского военного округа Матвей Шапошников отказался выполнять этот приказ. Он запретил раздавать танкистам боеприпасы и не отдавал команды идти в атаку на местных жителей.

В результате неограниченные в своих действиях протестующие успешно преодолели реку и вышли на центральную улицу Ленина, где и находилось здание горкома. За это время к толпе прибавилось множество несогласных, в том числе женщин и детей. Однако были и пьяные люди, благодаря которым протесты горожан приобрели черные пятна. В отличие от четко знающих, что им нужно, работников завода, маргиналы воспринимали происходящее как способ «весело» провести время.

Членов Президиума ЦК в экстренном порядке вывезли в военный городок, а потому здание горкома оказалось практически в полном распоряжении протестующих. Заходя туда, люди не жалели ничего — били стекла, портили мебель, срывали портреты, нападали на оставшихся сотрудников горкома.

Главными символами бунта стали вынесенные на балкон красное знамя и портрет Ленина. Рядом со всей этой композицией лидеры протеста зачитывали свои требования и говорили о снижении цен. Другая часть толпы направилась к отделу милиции, чтобы вызволить от туда тех, кого уже успели задержать стражи правопорядка.

Примерно через полчаса после начала беспорядков на площадь прибыло 50 автоматчиков спецназа. Представители внутренних войск «разблокировали» здание и выбрались на балкон. В толпе не успокаивались — теперь лозунги о снижении цен сменились на фразы: «палач» и «фашист» в адрес генерал-майора Ивана Олешко. Тот в ответ на оскорбления приказал начать стрельбу.

Выстрелы посеяли панику, толпа стала разбегаться, появились первые «случайные» жертвы. После того, как всем выжившим удалось покинуть территорию гркома, на площади остались лежать 17 убитых человек. Еще около пяти протестующих были убиты во время штурма отдела милиции. В тот же день в больницы поступили десятки человек с тяжелыми ранениями. Как ни странно — убитых хоронили в хаотичном порядке на разных кладбищах. Настоящая причина смерти не указывалась ни в одном документе.

В конце лета того же года состоялся суд над лидерами протеста. В ходе заседания семь человек были приговорены к смертной казни, еще 103 человека получили разный срок — от 2 до 15 лет. Дело «замяли» сразу же после отставки Хрущева, решив оставить это кровавое пятно в его карьере, не забирая его с собой в «прекрасное советское будущее». Несмотря на это, гриф секретности не снимался вплоть до декабря 1991 года.