От редактора
Если уж даже величайшие умы мира снизошли до банальнейшего спора «физиков» и «лириков», то каждый среднестатистический технарь хотя бы раз в жизни наверняка упрекнул знакомого историка или искусствоведа: дескать, ты вот тут философствуешь, сидя на сделанном мной стуле (за компьютером, перед телевизором, в автомобиле), а сам даже гвоздь забить не можешь, не то что произвести что-нибудь для людей полезное. Гуманитарии же, от природы наделенные тонкой душевной организацией и от того чуть хуже стоящие на ногах в бытовых перепалках, могли попрекнуть рукастых властелинов матана и сопромата разве что «авторской песней».
Но вот в 1930-х годах на поле боя на белом коне, потрясая двуручным мечом, выехал некий Бенджамин Уорф, лингвист-самоучка (талантливейший, кстати, человек), о котором вы прочтете в этом номере. Уорф встал на защиту всей гуманитарной братии и решил одним ударом обеспечить ей окончательную и безоговорочную победу. Согласно его теории лингвистической относительности, человек способен воспринимать и трактовать мир исключительно в контексте родного языка. Говоря образно, мир предстает перед нами как хаотичный набор разноцветных мазков на картине художника. Способность различать на этой картине отдельные предметы обусловлена тем, что информация о тех или иных предметах изначально донесена до человека в виде слов и грамматических норм. Особенно важны в этом процессе понятия чисел, множеств, пространства, времени, которые в некоторых экзотических языках полностью отсутствуют. Один из грандиозных выводов Уорфа заключается в том, что современная физическая картина мира выглядит так, как она выглядит, только потому, что ее авторы писали свои работы на «среднеевропейском языке». Получи, Эйнштейн! Теория Уорфа быстро приобрела всемирную популярность, но так же быстро была разбита в пух и прах. Даже на уровне здравого смысла ясно, что если эскимос, бушмен или индеец пару раз наступит на грабли, его язык тут же обогатится соответствующим неологизмом.
В феврале мы традиционно поздравляем читателей с Днем защитника Отечества. Это очень важный праздник для нас. Ведь большинство наших читателей — мужчины, а рубрика «Оружие» уже много лет подряд бьет все рекорды популярности. И все же представьте себе на минутку, что Бенджамин Уорф был прав. И во всех книгах мира мы зачеркнули слово «война», как будто его никогда и не было. Мне кажется, ради такого можно было бы смириться и с утратой одного праздника в году, и с фиаско всех «физиков» Земли.