Сборы в Питер (ведь именно там в локомотивном депо «Санкт-Петербург Сортировочный Московский» стоит добрый десяток живых паровозов, включая легендарные «Овечки», серия «Ов», 1905 года выпуска) вылились в надменное отмахивание от назойливых коллег, которые, прослышав о цели командировки, подходили по нескольку раз и жалобно напрашивались в попутчики. Одному — самому настойчивому — удалось-таки вырвать обещание взять его с собой на тест-драйв, но, на его счастье, уже в Питере он опоздал на электричку, а иначе ему пришлось бы проделать весь путь на открытом тендере, продуваемом морозным ветром.
Огонь, вода и трубы: Тест-драйв паровоза
Теперь, когда я с гордостью говорю знакомым, что ездил на настоящем паровозе «Эу», вот этими руками бросал уголь в топку и даже сидел на месте машиниста, в их глазах мелькают плохо скрываемые удивление и зависть. Ведь старый, но в отменном состоянии локомотив – это вам не какой-нибудь BMW 760 Li, стоящий тысяч 150 евро. Помните, в «Алисе в Стране чудес»: «Знаешь, сколько стоит дым от паровоза? Тысячу фунтов – одно колечко!»?
Жареный мороз
Оказалось, что не мы одни ждали момента, когда обычно стоящий на приколе паровоз выведут из деповского ремонтного стойла, и в тот февральский день (по технологии журнальные статьи пишутся за 3 месяца до выхода в свет) в будку машиниста набилось 9 человек. Так что время от времени пришлось вылезать на открытый всем ветрам тендер и балансировать на осыпающейся груде угля. Тут-то мы и поняли, как легкомысленно оделись в дорогу. И сильно позавидовали исполнявшему в тот день роль кочегара слесарю-ремонтнику депо Сергею Терехову, надевшему валенки с галошами. Ноги мерзли даже рядом с топкой, хотя к открытому шуровочному отверстию руки без рукавиц лучше было не подносить — обожгло бы. Забрасывая в пышущую топку уголь, я всякий раз ощущал на лице жестокий жар: будка разработанного в 1912 году «Э» (даже этого, построенного на Харьковском заводе уже в 1928-м) была щедра как на жар, так и на холод. Этот не смешивающийся, как «Кровавая Мэри», коктейль — не для слабонервных.
«Игровая схема» паровоза
Мы приехали в депо затемно, но оно давно уже проснулось. В отдельном стойле (так на самом деле называется место, где ремонтируют локомотивы), рядом с паровозом советской конструкции — более мощным «СО» («Серго Орджоникидзе»), стоял наш Э683−32.
Оба — грузовые, но разных типов. Типы паровозов обозначаются почти как игровые схемы хоккейных команд. Только здесь не линии игроков, а количество больших и малых колесных пар. Наш «Эу» — 0−5-0 (пять больших). А, например, пассажирский паровоз «ИС» («Иосиф Сталин») — 1−4-2: впереди 4 движущие колесные пары — бегунок, позади — еще 2 малых поддерживающих колеса.
«Эу» называют венцом товарного паровозостроения. Их было выпущено больше 12 тысяч, и это едва ли не самая большая серия в мире. В автомобильном мире его можно сравнить по тиражу выпуска с японской Toyota Corolla или с немецким Volkswagen Golf.
Паровозный салон, конечно, не в коже, но сердце настоящего мужчины не может не дрогнуть, когда, поднявшись в будку «Эу», он видит колесо реверса, выкрашенное в тревожно-красный или ярко-желтый цвет, и зубчатый латунный сектор, фиксирующий ручку привода регулятора пара. Собственно, весь лобовой лист кожуха топки, расположенные на нем приборы и рукоятки окрашены в цвета огня и дыма — красно-желтые и серые на антрацитово-черном. Распахнув створки шуровочной дверки, видишь бушующее пламя. Ощущаешь мощь превращающейся в перегретый пар воды. Паровоз дышит и подрагивает, сдерживая «табун» из 1200 «лошадей». Вотвот он пронзительно свистнет и отпустит их, позволит разогнаться до 65 км/ч.
Кстати, старые паровозы гудят так же, как многие из нас свистели в детстве при помощи ружейного патрона. Только тут не воздух из губ, а пар из клапана ударяет о кромку «патрона»-резонатора.
«Черный ящик» для Змея Горыныча
Сергей Терехов развеял наше заблуждение заключающееся в том, что именно кочегар подбрасывает уголь в топку. На самом деле, это обязанность сидящего у левого окна будки помощника машиниста. А хозяйство кочегара — тендер. Он следит, чтобы в лотке был уголь.
Вообще-то, бригада гоняет паровозы раза два в месяц. Обычно же Владимир Федоров, работавший в тот день машинистом, и его помощник Алексей Тихомиров водят электровозы.
Паровозной бригаде «Эу» сидеть не положено, хотя в будке есть сидячие места для машиниста и помощника. Парни даже притащили автомобильное кресло, но на деревянный короб места машиниста оно не встало по габаритам и украсило левую сторону будки. Машинисту же пришлось довольствоваться обитым дерматином старым сиденьем. Однако и на нем Владимир Федоров рассиживаться не мог: рукоятки управления паровоза расположены так, что во время поездки приходится в основном стоять.
Паровоз вывели задним ходом из стойла и развернули на поворотном круге к нужному пути. Машинист потянул ручку гудка, затем обхватил ладонью двойную рукоятку регулятора пара его защелки. Защелка открылась, и Владимир отвел рукоятку влево. Локомотив мягко двинулся с места. Колыхнулись самописцы расположенного перед машинистом скоростемера, который, как «черный ящик» самолета, фиксирует скорость и направление движения, использование тормозов и сигналы светофора. Попискивал автостоп, который, если машинист почему-то не затормозит, сам выпустит воздух из тормозной магистрали и остановит поезд. Услышав предупреждающий о красном сигнале писк, машинист, блокируя автостоп, тут же нажимал специальную рукоятку бдительности: «Вижу!» — и тормозил сам.
Как нам объяснили, сигнал передается на паровоз с закрепленных на шпалах перед светофором катушек, создающих магнитное поле. На самом паровозе также установлены индукторы, настроенные в резонанс. Расположенный на паровозе генератор обесточивает клапан, связанный с тормозной системой.
...Мощная машина набрала ход. Временами казалось, что пол, состыкованный внакладку между будкой и контрбудкой тендера, выскальзывает из-под ног. Так же на мгновение чувствуешь себя, когда на ходу переходишь из одного пассажирского вагона в другой. Пол все время «плясал» на стыках рельс и двигался, словно живой. В едва прикрытые хлопающими брезентовыми полотнищами боковые двери заносило снежную, а с тендера — колкую угольную пыль. Нас как будто нес сказочный огнедышащий дракон. Захватывало дух.