Питер Уоттс: самый сложный писатель XXI века
Ученый-гидробиолог, доктор биологических наук Питер Уоттс — адепт твердой научной фантастики, идеально выверенной, доказательной, сложной. В конце каждой из его книг приведен список использованной литературы. Его дебютный роман «Морские звезды» вышел в 1999 году, с тех пор Питер опубликовал еще четыре романа и сборник рассказов, который, к слову, скоро выйдет в русском переводе, и стал одним из ведущих научных фантастов мира. Мы решили поговорить с писателем о судьбах научной фантастики, технического прогресса и человечества в целом.
Питер, первый вопрос с места в карьер. «Ложная слепота» — очень сложный для чтения роман, практически постмодернистский. Вы полагаете, что научная фантастика действительно должна быть именно такой?
Нет, нет, что вы! Я бы с удовольствием излагал свои идеи более доступным образом, потому что трудность восприятия в целом вредна для книги. Просто я не умею. Мой коллега Скотт Бэккер написал роман «Нейропат», который часто сравнивают с «Ложной слепотой» в плане используемых художественных средств. При этом «Нейропат» — это классический детективный триллер, сделанный по канону. ФБР в этом романе расследует серию преступлений; серийный убийца уверен в том, что мы — куклы, а свобода воли — ничто, и он доказывает это оригинальным образом. Например, отключает у одной жертвы способность узнавать лица. Это сложно, научно подано, но книга, несомненно, является интересным, хорошо написанным литературным произведением.
С помощью «Ложной слепоты» я пытался найти компромисс между наукой и литературой. Бэккер обошелся довольно обыденным приемом, полицейским расследованием, мне же понадобилось забираться в глубокий космос. И мне кажется, что его книга лучше моей — именно потому, что он справился с задачей более простыми средствами. «Нейропат» достиг своей цели, но «выстрелила» именно «Ложная слепота». Я не знаю почему.
«Ложная слепота» стала бестселлером. Но это скорее исключение, нежели правило...
Именно. К сожалению, бестселлерами чаще всего становятся проектные книги, особенно новеллизации компьютерных игр и фильмов. Да и «Ложная слепота» — бестселлер лишь по меркам научной фантастики. Я вряд ли когда-либо достигну таких продаж, как у авторов фэнтезийных саг. Я знаю людей, которые пишут специально для рынка, но считаю, что подобная методика — это дискредитация литературы. Они работают по принципу: если читатель может не понять какое-то слово, мы используем более простое; если кто-то может не понять сюжет, мы его упростим. Я тоже стараюсь писать так, чтобы это было можно читать, но при этом отталкиваюсь от собственного уровня эрудиции.
А зачем нужен список использованной литературы в конце художественного произведения?
Когда вы уходите из науки, чтобы стать писателем, ваши коллеги расценивают это примерно так, будто вы бросили уважаемую работу ради карьеры в детской порнографии. Все начинают смотреть на вас косо, потому что у них есть настоящая работа, а вы пишете НФ.
С одной стороны, список — это такая образовательная фишка. Может, кто-то пойдет по ссылкам, заинтересуется поднятым в книге вопросом на более серьезном уровне. Хотя на самом деле я просто защищался этим списком от лютых технарей из своего университета — я был уверен, что они будут искать в моем романе блох точно так же, как искали их в моих научных публикациях.
Тут еще одна смешная штука. У меня есть две научно-фантастические публикации в журнале Nature. По поводу второго рассказа один критик написал следующее: «Вклад Уоттса в Nature больше, чем вклад его бывших коллег, которые не решились бросить науку и теперь вынуждены проводить остаток своих дней в бесплодных попытках напечататься в Nature!»
Для многих людей искать ляпы в ваших романах — это квест...
Да, и это круто! Был случай, когда я смешно ошибся, сославшись на какую-то работу, о которой думал, что она посвящена восприятию самого себя в зеркале. А потом оказалось, что факт, который я привел, был верным (потому что я его знал), а вот для его объяснения я сослался на книгу по биохимии!
Вернемся к глобальным вопросам. Что вы думаете о будущем научной фантастики? Куда пойдет жанр дальше?
Я полагаю, что любая художественная литература со временем станет интерактивной. Люди все меньше читают и все больше играют в игры. В течение длительного времени технологии просто не позволяли сделать реалистичную интерактивную историю. Сейчас же мой опыт подсказывает, что метафорические описания восходов и закатов уходят в прошлое. Если вы кинематографист или гейм-дизайнер, вы можете просто показать это. Люди ленятся воображать вещи, им проще посмотреть на готовое.
Сейчас игры — лишь имитация интерактивности. В будущем сюжет игры будет целиком зависеть от игрока — чем выше его мастерство, тем лучшую историю он сможет рассказать. Диалоги станут не набором глупых фраз, а действом, влияющим на сюжет. Игры будут все более изощренными, с имплантацией сенсоров прямо в мозг.
Но при этом я не думаю, что чтение станет прерогативой избранных; рассказывание историй останется как вид искусства, потому что человек все равно нуждается в том, чтобы слушать, восхищаться самим языком. Но причина будет уже не в том, что технологии не могут справиться с проблемами, которые способен преодолеть язык, а в том, что мы просто любим сам процесс.
А вы когда-либо задумываетесь о том, что написанное вами через полвека перестанет быть фантастикой?
Иногда мы утверждаем, что предсказанное 50 лет назад стало реальностью. Если вы выстрелите дробью в мишень, как минимум одна дробинка попадет в яблочко — люди видят эту дробинку и говорят: смотрите, НФ предсказывает будущее! На каждое сбывшееся предсказание приходится 10?000 несбывшихся. У Уильяма Гибсона, блестящего футуролога, в «Нейроманте» есть сцена, где герой идет вдоль линии таксофонов, и каждый звонит, когда он проходит мимо него. Это очень красиво, но это не нужно, если у каждого есть мобильник! НФ никогда не ставила своей целью предсказать, она лишь помогает нам верить в будущее. Потому что когда дробинка попадает в яблочко, это нас вдохновляет.
В «Морских звездах» и «Ложной слепоте» экспансия человека происходит в морских глубинах и в далеком космосе. Какая из этих версий более перспективна?
Мне кажется, что океан мы покорим быстрее, чем космос. Он ближе и он более или менее ограничен — и при этом менее исследован, чем поверхность Марса. Конечно, мы будем спускаться и изучать его — но в итоге, я уверен, мы обязательно его замусорим и ничего толкового не извлечем. Пару лет назад один океанолог из Бергенского института сказал, что ученые находятся в двух шагах от создания подводных краулеров для добычи полезных ископаемых, и это будет настоящая золотая жила. Океан — это как схватить самый нижний плод на ветке. Отправиться в космос — значительно дороже, но я считаю, что это направление предпочтительнее, потому что у нас не получится загадить астероиды и космос в целом. Чем быстрее мы вынесем тяжелое производство с планеты, тем выше будут шансы ее спасти.
Как вы думаете, наука в итоге погубит человечество или спасет?
Я не писал бы столь мрачных произведений, если бы у меня не было надежды. Я тоже иногда думаю, что все ужасно, что нам остается лишь найти виновных, вытащить их на улицы и загрызть. Но в большей мере я оптимист. Вы не злитесь на человека, если не думаете, что можете его изменить. Вы злитесь, потому что ждете от людей большего.
Вы не вините молоток в том, что он разбил чей-то череп, и не хвалите его за то, что он построил дом. В обоих случаях это просто молоток. Технологии — это ровно то же самое. Я уверен, что наука помогает нам двигаться вперед, а технология — это ее следствие и одновременно инструмент, тот самый молоток. Вопрос в том, в чьи руки он попадет.