«Дар страха»: глава из книги
Сегодня читаем отрывок из главы «Академия прогнозов» книги Гэвина де Беккера «Дар страха» издательства «Альпина нон-фикшн».
Еще до того, как мне исполнилось тринадцать лет, я видел человека, которого застрелили, я видел другого человека, избитого до потери сознания, я видел друга, забитого до полусмерти ударами стального прута по голове и по лицу, я видел, как моя мать становится героиновой наркоманкой, видел, как били мою сестру, и сам подвергался избиениям уже больше половины своей жизни — я мог бы считаться ветераном по этой части. Ставки моих прогнозов тогда были так же высоки, как и сейчас, — речь шла о жизни и смерти, и я считал, что полностью отвечаю за то, что мы все выжили в те годы. В итоге выжить удалось не всем, и долгое время я считал себя ответственным и за это тоже, но сейчас я говорю не о себе, я говорю о вас. Я говорю о вас, потому что независимо от разницы в наших обстоятельствах вы переживаете абсолютно такие же эмоции, какие переживал я. Некоторые из них были болезненными, некоторые — устрашающими, но мои переживания воздействовали на меня не сильнее, чем самые мощные впечатления вашей жизни на вас.
Иногда люди говорят, что не могут вообразить тот или иной опыт, но на самом деле вы можете представить себе любое человеческое чувство, и, как вы увидите, это и есть та способность, которая делает вас специалистом по предсказанию чужих поступков.
Вы хотите знать, как распознать людей, склонных к насилию, как спастись в опасной ситуации. Поскольку вы уже знаете о людях все, наше путешествие начинается и заканчивается на знакомой территории. Вы ходите на занятия в эту академию многие годы, и, для того чтобы получить диплом по специальности «прогнозирование насилия», осталось лишь принять аксиому: в поведении человека нет никакой тайны, которую не могут разгадать ваш мозг или ваше сердце.
Николас Хэмфри из Кембриджского университета объяснил, что эволюция наградила нас даром самосозерцания специально для того, чтобы мы «могли моделировать других людей и таким образом предсказывать их поведение». Чтобы преуспеть в этом, мы должны стать, по выражению Хэмфри, «естественными психологами». Мы должны знать, говорит он, «каково быть человеком».
Много лет назад, когда молодой прокурор по имени Марша Кларк еще не была никому известна, я помогал ей на блестяще проведенном ею процессе против убийцы Роберта Бардо. Он убил актрису Ребекку Шэффер, и Кларк отправила его в тюрьму пожизненно. Когда я беседовал с ним в тюрьме, его относительная «нормальность» вырвала меня из безопасного мира «НАС и ИХ» — экспертов и убийц — и швырнула в наш общечеловеческий мир. Возможно, это для вас неприятная новость, но между мной, вами и Бардо намного больше общего, чем отличий.
Знаменитый психиатр Карл Меннингер сказал: «Я не верю в такую вещь, как преступный ум. Ум каждого человека преступен; мы все способны на преступные фантазии и мысли». Два величайших гения в истории — Альберт Эйнштейн и Зигмунд Фрейд — пошли еще дальше. В своей знаменитой переписке они исследовали тему человеческого насилия. В одном письме Эйнштейн пришел к выводу, что «человек имеет внутреннюю потребность ненавидеть и разрушать».
В ответном письме Фрейд «безоговорочно» соглашается с этим, добавляя, что человеческие инстинкты можно разделить на две категории: «те, которые стремятся сохранять и объединять, и те, которые стремятся уничтожать и убивать». Он писал, что феномен жизни развивается из их «совместных действий и противодействий».
Доказательством верности взглядов Эйнштейна и Фрейда является факт существования насилия и убийства в куль- турах всех народов. В книге «Демонические самцы» (Demonic Males) об истоках насилия Ричард Рэнгхем и Дэйл Питерсон говорят, что современные люди — это «ошеломленные существа, выжившие в непрерывной, длиной в пять миллионов лет истории кровавой агрессии». Те исследователи, которые пред- принимали попытки найти общества, опровергающие склонность человека к насилию, вернулись домой разочарованными. Антрополог Маргарет Мид в книге «Взросление на Самоа» (Coming of Age in Samoa) избыточно романтизировала в этом смысле жителей островов южной части Тихого океана. Фиджийцы, которых справедливо признают сегодня самыми дружелюбными людьми в мире, еще не так давно были среди самых жестоких. Живущие в пустыне Калахари представители народности сан (одного из бушменских племен) в книге «Сан из Калахари» (!Kung of the Kalahari) названы «безобидным народом», однако Мелвин Коннер, который в поисках ответов на эти вопросы неоднократно посещал Африку и изучал жизнь охотников-собирателей, пришел к заключению, что «этнографы снова и снова обнаруживают рай в какой-нибудь дыре только затем, чтобы их открытие было посрамлено после получения более качественной информации».
Хотя мы живем в космическом веке, наш разум по-прежнему находится на уровне каменного века. Мы агрессивны, привязаны к своей территории и жестоки, точно так же, как наши человекоподобные предки. Есть люди, утверждающие, что это не соответствует действительности, настаивающие, что никогда бы не смогли кого-либо убить, но тем не менее всегда добавляющие предостережение: «Конечно, кроме человека, который пытался причинить вред тому, кого я люблю». Так что ресурсы насилия есть в каждом человеке; разница заключается только в нашем взгляде на его оправданность.
Беседуя с теми, кто использует насилие, чтобы достигнуть своих целей, я давно понял, что должен найти в них какую-то часть себя и (это больше всего пугает) найти в себе какую-то часть их. Где-то есть опорная точка, чтобы зацепить- ся, прежде чем броситься в бездну чьего-то мрачного разума, где-то должно быть нечто знакомое, за что можно ухватиться.
Человек убивает корову топором, разрубает скелет и залезает внутрь, чтобы посмотреть, на что это похоже, позже он использует топор, чтобы убить своего восьмилетнего сводного брата. Другой человек убивает своих родителей, стреляя им в глаза из дробовика. Чтобы описать этих убийц, мы используем прилагательное «бесчеловечный», но я знаю их обоих, и они не бесчеловечны, они как раз точно принадлежат к роду человеческому. Я знаю многих людей, подобных этим, я знаю их родителей и родителей их жертв. Конечно, их поступки отвратительны, но не бесчеловечны. Когда участник ограбления банка стреляет в охранника, мы все понимаем, почему он это делает, но, когда речь идет о «ненормальных» убийцах, люди отказываются принимать идею общей принадлежности к роду человеческому. А происходит это потому, что делить всех на НАС и ИХ намного удобнее. По роду своей деятельности я лишен подобной роскоши. Ставки прогнозов требуют, чтобы я полностью осознавал и принимал то, что вижу в других людях, независимо от того, кто они, что они сделали, что могли бы сделать и какие бездны открываются при этом во мне самом. В вашей жизни тоже может наступить такое время, когда у вас не будет роскоши сказать, что вы не можете распознавать дурные намерения. От того, сумеете ли вы их распознать, будет зависеть ваша жизнь.
Хотя антропологи сосредоточены на изучении различий между людьми, самым точным образом предсказывать насилие нам позволяет именно наше сходство. Конечно, признавая принадлежность конкретного индивидуума к человеческому роду, мы ни в коем случае не обязаны прощать его поведение. Наверное, в этом заключается самый очевидный урок, когда вы проводите время с самыми жестокими и опасными в мире людьми, просто чудовищами, которые совершили вещи, которые вы вроде бы и представить себе не можете. Многие из них содержатся в государственной больнице Атаскадеро в Калифорнии. В этом учреждении я начал реализовывать программу Patient Pets и продолжаю ее финансировать. Программа позволяет пациентам держать мелких животных. Большинство из этих людей проведут в стенах больницы всю жизнь, их никто не посетит. Мышка или птичка — все, что у них есть.
Я вспоминаю, как пациенты отреагировали на смерть морской свинки, которая стала одним из первых животных, задействованных в программе. Когда они заметили, что ста- рое животное заболело, то хотели найти способ спасти его, хотя понимали, что это невозможно. Координатор программы Джейн Миддлбрук прислала мне следующий отчет:
Один из пациентов, Оливер, начал заботиться о том, что- бы у больного животного было все, в чем оно нуждалось. Он попросил разрешения держать морскую свинку в своей ком- нате, «чтобы ей не было одиноко умирать ночью». Вскоре мор- ская свинка уже не могла двигаться и с трудом дышала. Оливер собрал нескольких пациентов в моем кабинете, и она умерла у него на руках, окруженная несколькими скорбящими. У всех присутствовавших на глазах выступили слезы, когда они про- щались с покойницей и молча покидали офис. Я часто делилась с вами рассказами о том, как подобные события отражаются на пациентах, некоторые из которых, растроганные смертью животного, впервые оплакивают боль, которую они причинили другим людям. Сейчас я хочу поде- литься собственными чувствами. Когда я сидела в своем каби- нете, наблюдая за пациентами, каждый из которых совершил тяжкое преступление, многие имеют разного рода зависимости (выбирайте любую), страдают психическими заболеваниями (опять же выбирайте) и считаются отбросами общества, я уви- дела в них искру сострадания, переживания и крошечный проблеск человечности, которой, как считают в обществе, эти люди лишены (в большинстве ситуаций они действитель- но не проявляют сострадания). Это правда, что большинство из них находятся там, где и должны; выпускать их на свободу было бы безумством, но мы не можем не видеть в них людей, потому что иначе, по моему глубокому убеждению, мы сами постепенно утратим человечность.
Таким образом, даже в этом сборище патологических убийц есть что-то такое, что есть в вас и во мне. Когда мы согласимся с этим, то сможем с большей вероятностью распознать насильника, пытающегося обманом пробраться в наш дом, педофила, который берется присмотреть за ребенком, женоубийцу в офисе и массового убийцу в толпе. Когда мы согласимся с тем, что акты насилия совершают люди, которые выглядят и действуют, как люди, мы сможем заглушить голос отрицания, голос, который шепчет: «Этот парень не выглядит как убийца». Наше суждение способно порой различить безвредного или дурного человека, но выживание больше зависит от восприятия, чем от суждения. Результатом суждения становится ярлык: например, мы можем назвать Роберта Бардо монстром и на этом успокоиться. Подобные ярлыки дают людям возможность удовлетворенно думать, что все понятно и проблема решена. Ярлыки также проводят жирную черту между «ненормальными» и нами. Однако восприятие дает нам возможность продвинуться намного дальше.
Ведь ученые, наблюдая за птицей, которая разбивает сне- сенные ей же яйца, не говорят: «Нет, такого не бывает, это же просто чудовище». Напротив, они делают правильный вывод о том, что если данная птица поступает так, значит, так могут вести себя и другие птицы, следовательно, у этого явления есть некий предопределенный природой смысл, есть какая-то при- чина и есть возможность спрогнозировать такое поведение.
Люди, совершающие ужасные преступления, делают свой выбор из множества вариантов. Я не должен представлять здесь список кошмарных деяний, чтобы продемонстрировать это, — вы сами можете найти доказательства в собственном мозгу. Представьте себе самое худшее, что, по вашему мнению, кто-то может сделать по отношению к другому человеку; представьте нечто более страшное, чем все, что вы когда-нибудь видели в кино, о чем читали или где-то слышали. Представьте что-нибудь оригинальное. Прервите чтение и попробуйте представить этот ужас.
Так вот, если вы смогли это вообразить, нет причин сомневаться в том, что это, скорее всего, было кем-то осуществлено, потому что все, что один человек может сделать другому чело- веку, уже было сделано. Невероятно жестокие формы насилия случаются, и мы не сможем понять, почему они происходят, если будем рассматривать их как нечто далекое от нас самих. Если вы смогли представить себе какие-то ужасные вещи, значит, в вас тоже есть их источник. Чтобы заниматься прогнозированием и предупреждением преступлений, мы должны согласиться с тем, что преступления совершаются людьми, входящими в категорию «мы», а не пришельцами с другой планеты, неизвестно как проникшими в наши ряды.
Однажды вечером несколько лет назад легендарный специалист по изучению поведения Роберт Ресслер, сотрудничавший с ФБР и придумавший термин «серийный убийца», приехал ко мне домой на обед. (Ресслер — автор книги «Кто сражается с чудовищами...» (Whoever Fights Monsters...), заглавие которой взято из цитаты Ницше. Я часто вспоминаю весь контекст: «Кто сражается с чудовищами, должен остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя».) Я как раз только что прочитал сигнальный экземпляр «Молчания ягнят» (The Silence of the Lambs) и заговорил с ним о вымышленном (как я думал) персонаже, который убивал молодых женщин, сдирал с них кожу и хранил ее, чтобы потом сшить из нее «женский костюм». Ресслер же спокойно ответил: «А, так это дело Эда Гина», — и рассказал о человеке, который воровал женские трупы с кладбищ, снимал с них кожу и шил из нее костюм. Ресслер знал, что люди способны на все. Он достаточно хорошо изучил так называемых монстров, чтобы понять: искать их надо не в готических замках или в джунглях. Вы найдете их в торговом центре, в школе, в городе, среди таких же людей, как вы и я.
Подробности о книге на сайте издательства.