Кармен Алмон: художница, делающая цветы из стали

Деревенский дом Кармен на юго-западе Франции утопает в цветах, но главными образцами в своей работе она считает не их. Сами растения для художницы «слишком многословны», они содержат слишком много деталей, выплескивают массу историй о себе самих. Готовя эскизы и наброски, выбирая композицию и цвет, Алмон обращается прежде всего к альбомам ботанических иллюстраций, к классическим европейским авторам XVII—XVIII вв.еков. Художница смотрит на растение, как ученый — на объект своих исследований: «Это живая система с заложенными в нее схемами развития и путями роста, структуры и формы, соблазнения и размножения».

В описании Кармен Алмон процесс создания новой работы напоминает труд садовника: «засеяв» в себя это «понимание цветка», остается ждать, пока оно не прорастет само — уже готовым растением. В нем будто просыпается собственная воля, стремление жить, разогнуться стеблем определенной формы, выпустить листья в правильных направлениях, сориентировать их, как крошечные панели солнечных батарей. Похоже, в этом чересчур «механическом» взгляде есть своя правда: «Другие художники создают какие-то вещи или объекты, — пишет о ее творчестве искусствовед и коллекционер из США Дида Блэр. — У Кармен получаются такие цветы, как будто они только что из сада».

Дело тут не только в трехмерности самих металлических букетов, а в стремлении художницы привнести в них четвертое измерение — само время. В иллюстрациях старых мастеров она видит именно этот аллегорический подход, при котором каждый цветок подразумевает свою предысторию, тот сад, в котором он появился на свет, и пору роста, и момент созревания и увядания... Люди всегда пользовались цветами, отмечая ими, как яркими красками, важнейшие моменты своей жизни; Кармен Алмон возвращает цветам их собственную биографию.

Родившись в Гватемале, в семье американского дипломата и аристократки из Испании, Кармен рисовала с детства. Семья переезжала, следуя к местам новой службы отца, и Кармен с удивлением открывала для себя бесконечное разнообразие природы. Новые открытия ждали девочку, когда ей пришлось надеть очки: она обнаружила бесчисленную детализацию, которая раскрывается даже в крошечном листе, в любой цветочной клумбе, если внимательно рассматривать их.

Впрочем, первыми опытами молодой художницы стали городские пейзажи, созданные уже после учебы в университете, во время жизни в Лос-Анджелесе. Они были замечены знатоками и представлены в престижной галерее Ларри Гагосяна. В традиционной живописной технике, пастелью и акварелью, она работала долгие годы, пока не приехала с мужем, скульптором Тьери Джобом, в небольшую глухую деревушку посреди Пиренеев, на французской границе с Испанией. Здесь она и научилась кропотливой работе с металлом. «Я беру очень тонкие листы меди и режу их обычными маникюрными ножницами, — объясняет Кармен, — потом придаю нужную форму вручную, просто пальцами. Они очень пластичны и податливы, легко превращаются и в лепестки, и в листья. На них можно даже оставить следы примятости, обрывов, ранок или укусов насекомых. Чтобы сымитировать сосуды и прожилки, я пользуюсь тонкой стальной или медной проволокой. Толстые стебли набираю из латунных трубок, которые телескопически выходят одна из другой, будто действительно растут. А потом спаиваю все вместе».

Кармен и Тьери живут уединенно, редко покидая свой дом-мастерскую. В заказах они не нуждаются, постоянно работая для избранного круга ценителей, которые готовы выкладывать тысячи долларов за небольшой цветок и десятки тысяч — за сложные композиции работы Алмон. «Уловить историю и создать характер для целого букета сложнее, чем для отдельного цветка», — улыбается художница. На каждую работу уходит по несколько месяцев. «Сначала я делаю наброски и эскизы, показываю их клиенту, и мы договариваемся о заказе. Иначе я не позволяю этим цветам "расти", как бы им этого ни хотелось, — шутит Кармен. — Но затем "отпускаю" их и смотрю, как гравитация тянет их вниз — и как они раскрываются, медленно, но упорно противодействуя притяжению, как вытягиваются к Солнцу... Живые растения быстро вянут, поэтому, готовясь, я какое-то время рассматриваю цветок, зарисовываю "схемы" его структуры, сохраняю отдельные листья... Но цветовую гамму делаю по памяти, из памяти черпаю и главное — образ и характер цветка. У каждого они свои, как и у каждого человека».

Покрывая металлическую основу масляными красками и эмалью, Кармен работает только в дневное время, под естественным солнечным светом, наносит слой за слоем, добиваясь максимально натуральных оттенков и деталей. Цвета приходится выбирать чуть светлее, чем задумано, чтобы компенсировать неизбежно проступающую сквозь них темную структуру металла. Наконец, на готовую работу ставится почти обязательная «фирменная метка» — яркое насекомое, обычно мотылек или бабочка. Как символ того ускользающего мгновения красоты, поймать которое не в силах даже долговечный металл.