Удивительная геометрия и механические паттерны в работах Дженнифер Таунли

Правильный узор всегда, в любую секунду должен оставаться правильным, но при этом задача скульптора-кинетиста — обеспечить ему должную подвижность. В этом заключается игра Дженнифер со зрителем: тот ждет, что сейчас изображение распадется, сломается, но оно — как в детском калейдоскопе — остается геометрически завершенным независимо от положения деталей механизма. Это кинетический минимализм в действии, запрет на нарушение закона, черный квадрат — и в таком стиле есть некое медитативное очарование. Оторваться от созерцания поворачивающихся паттернов Дженнифер Таунли крайне сложно.

Дженнифер с детства любила работать руками — вышивать, изготавливать различные поделки, рисовать. Это качество досталось ей и двум ее старшим сестрам от родителей. Отец Дженнифер — англичанин, с будущей женой он познакомился на отдыхе в Испании, а в итоге перебрался к ней в Нидерланды, в город Бюссюм, где и родились девочки.

По окончании школы Дженнифер еще не знала, чему хочет посвятить свою жизнь, и в итоге остановилась на профессии архитектора. «Это единственная работа, за которой я могла себя представить», — говорит она. Но годом позже Дженнифер отказалась от этой затеи, сменила несколько работ и учебных заведений, пока не остановилась — в какой-то мере случайно — на Академии изящных искусств в Амстердаме. Потом она перевелась в аналогичное заведение в Гааге, где все-таки получила заветный диплом.

Так или иначе, художественное образование дало непоседливой натуре Дженнифер самое главное — возможность зарабатывать творчеством, находясь «на вольных хлебах». Работа в офисе явно была не для нее. С 2008 года Дженнифер Таунли живет в небольшой деревне недалеко от Харлема, столицы Северной Голландии, и занимается кинетическим искусством. Первую работу в таком стиле она сделала еще в Академии искусств в 2006 году — это была инсталляция «Паттерны», давшая направление всему стилю художницы. «Паттерны» представляли собой хитроумно собранный из нескольких вращающихся деталей маятник-шатун, на конце каждого из четырех элементов которого был укреплен цветной светодиодный фонарик. В темноте вращающееся устройство вычерчивало на сетчатке наблюдателя абстрактные разноцветные узоры — за мельтешением пятен можно было наблюдать неотрывно в течение очень длительного времени, оно «не отпускало». «О, кинетическое искусство!» — сказал преподаватель. Тогда Дженнифер еще не знала о существовании такого направления — ее работа попала «в жанр» случайным образом. Но дорога была определена, и для Дженнифер открылся новый мир. Кстати, «Паттерны» сегодня находятся в постоянной экспозиции Музея искусств и дизайна в Стратфорде-на-Эйвоне.

В кинетическом искусстве есть целый ряд направлений, которые можно охарактеризовать общими признаками. Например, некоторые скульпторы специализируются на изготовлении кинетических механизмов из всевозможных отходов материальной культуры — ржавых будильников, деталей машин и прочего металлолома. Иные делают эоловы арфы или флюгера — так называемые ветряные скульптуры. Кто-то создает лабиринты для шариков. Направление, которое выбрала Дженнифер (или, наоборот, которое выбрало ее), можно назвать кинетикой высокой точности. Все детали механизмов, созданных голландской художницей, выверены до десятой доли миллиметра, все выточено и изготовлено с таким уровнем мастерства, что трудно поверить в то, что перед нами произведения искусства, а не изготовленные на фабрике и предназначенные для каких-либо вполне конкретных целей приборы.

Вот, например, Phaser («Фазер», 2008) — явно чертежное устройство. Поворотная головка, привод, стройная система шестерен, позволяющих чертить сложные геометрические формы, причем разные — они зависят от конфигурации и количества шестеренок. На самом же деле результаты черчения Phaser — не более чем абстракции. Очень красивые, создающие впечатление физических графиков и геометрических форм, но на самом деле не имеющие никакого смысла, кроме эстетического.

А вот Kruishuisje («Перекресток», 2012) — устройство, вечно плетущее между своих металлических пальцев-стержней «колыбель для кошки». Четыре тяжелые металлические шестерни с разным количеством зубцов вращаются с разными скоростями, а на выступы на их поверхности надета тонкая белая нить, утяжеленная парой стальных шариков. Когда шестерни вращаются, веревка в каждую минуту изображает схожую с предыдущей, но все-таки иначе построенную систему фигур — настоящую «колыбель для кошки», какой ее показывают детям.

Lift («Лифт», 2009) — сложная система из 11 шестерен, приводящихся в движение одной общей цепью. Казалось бы, все просто, но оси смещены к краям шестерен, и потому цепь то натягивается, то сокращается, скорость вращения изменяется, а нижняя шестерня, выполняющая роль «кабины лифта», постоянно изменяет свое положение в пространстве, поднимаясь и опускаясь.

Более всего в этих работах удивляет именно их симметричная правильность, идеальный математический расчет — он кажется слишком рациональным для Дженнифер, какой она предстает перед нами в свете своей биографии: сменившей несколько школ и мучительно долго определявшейся с профессией. Но, видимо, она искала в жизни именно эту рациональность, которую и претворяет в реальность в своих работах.

Свое отношение к механизмам Дженнифер Таунли объясняет так. «Мне всегда нравилось превращение одного движения в другое, потенциальной энергии в кинетическую, то есть происходящее внутри машин действие. Механизм способен преобразовать простейшее вращательное движение в сложное нелинейное или хаотическое перемещение в пространстве. Но при этом машина сама по себе остается предсказуемой и логически обоснованной, потому что следует заданным законам». Таким образом, Дженнифер предстает перед зрителем исследовательницей движения, а точнее — систем преобразования одного движения в другое. Ее интересует и восхищает сам процесс работы, а не конечный результат, гипнотический эффект, возникающий от движения, а не итоговое положение вещей.

Тем не менее иногда Дженнифер отходит от своей привычной манеры и делает механизмы совершенно другого плана — ее никак нельзя обвинить в однообразии творческого подхода. Особый интерес здесь представляет работа Vendomatic (2010).

В 1953 году знаменитый художник Роберт Раушенберг, представитель абстрактного экспрессионизма и поп-арта, продемонстрировал публике работу под названием «Стертый рисунок де Кунинга». Невольным соавтором этой работы выступил голландец Виллем де Кунинг, один из адептов упомянутых жанров. Раушенберг просто взял рисунок коллеги и стер его, после чего представил как произведение искусства, обретшее новое «звучание» в результате столь странной обработки. Рисунок де Кунинга сам по себе был просто рисунком, но, стертый другим мастером, он стал культом.

Примеру Раушенберга в жанре кинетического искусства последовала Дженнифер Таунли. Она взяла старую швейную машинку Vendomatic и сняла с нее все детали, не принимающие участия в процессе шитья — корпус, редко используемые элементы механизма и т. д. Получилась идеальная машинка, чистый образец, бытовой прибор, ставший искусством благодаря деструктивному воздействию. В этой связи вспоминается основатель дадаизма Марсель Дюшан, изобретатель стиля реди-мейд, который, включая в экспозицию сушилку для бутылок, так и называл произведение: «Сушилка для бутылок». Где-то между работами Раушенберга и Дюшана в истории современного искусства останется и Vendomatic.

Работы Таунли хорошо вписываются в минималистский интерьер, в белые комнаты с прямоугольными столами и строгими стульями. Ее паттерны, невероятно сложные и находящиеся в непрерывном вращении, не нарушат правильность линий и гармонию расстояний между предметами. Просто среди холодных вещей появится что-то живое, подвижное. Что-то немножко — мы вправе сделать такое допущение — неправильное, потому что абсолютная правильность не может считаться искусством. А то, что делает Дженнифер, — несомненное искусство.