Деревянные автомобили Алексея Сафонова: под микроскопом

Оказывается — можно. Все инструменты для микроработы Алексей изготавливает самостоятельно — от простейших стеков и шил до маленького токарного станка. Самая тонкая дрель, которой он пользуется, может удерживать сверла диаметром до 0,3 мм. Работа ведется в специальных очках с часовыми линзами или с помощью компактных 12-кратных микроскопов. Остальное — дело техники и упорства, поскольку каждая модель создается от трех месяцев до полутора лет.

Например, технология изготовления колеса для «Альфа-Ромео 8С 2300» 1932 года выглядит так: отдельно вытачиваются ступицы, отдельно обод, а затем в том и другом под разными углами высверливается должное количество микроотверстий — для каждой спицы. Все спицы делаются вручную, а затем они набираются, соединяя обод и ступицу. Медленная, очень тонкая работа, требующая огромного опыта и терпения.

Микромоделизмом Алексей увлекался еще в школьные годы, почти с самого начала делал модели из дерева — конечно, значительно более простые, нежели сегодня. Будущий мастер окончил Пермское художественное училище, работал в разных местах, порой весьма экзотических. Например, несколько лет он занимался изготовлением ортопедических прикладов к спортивному оружию при областном клубе ДОСААФ, затем делал в театре макеты сцены со всеми поворотными и подвижными деталями, в цвете. А с 1990 года окончательно вернулся к своему раннему увлечению, занявшись автомобилями — но уже совсем на другом уровне.

Интересно, что модели, сделанные в 1990-х, уже попадали и в прессу, и в Книгу рекордов Гиннесса (издание 1994 года) благодаря великолепной детализации (500−600 деталей) и точности, множеству подвижных элементов, уникальности работы. Но кто же догадывался тогда, что Сафонов не остановится на достигнутом — каждая новая модель оказывалась значительно сложнее предыдущей, и его последняя работа, Bugatti Type 41 Royale Limousine Park-Ward, состоит из 2540 (!) деталей. Модель выполнена в масштабе 1:24, и в ней движется — без преувеличения — всё. Капот открывается и складывается, жалюзи на нем поворачиваются, открываются двери (причем работают даже дверные замки — чтобы открыть, нужно повернуть рукоятку на бамбуковой пружине), двигается рычаг ручного тормоза, подвеска прогибается под собственным весом модели. Если проворачивать задние колеса, срабатывает привод через карданный вал (косые шестерни), движется коленвал двигателя, вращается вентилятор. Рулевое управление также детализировано, выдержано даже передаточное отношение: на два поворота руля — полный поворот передних колес. Снимается крыша, выдвигаются ящички и бардачки в салоне, движутся дворники, откидываются дополнительные сиденья.

Но дело не только в подвижных элементах — неподвижные тоже поражают своей точностью. Даже маскот-слоник на капоте «Бугатти» вырезан идеально, а буквы, складывающиеся в название марки, выполнены с величайшей степенью точности и наклеены на капот. При изготовлении решетки радиатора «Альфа-Ромео 8С 2300» использовались пластинки из черного дерева толщиной 0,2 мм. Для того чтобы установить их идеально параллельно друг другу, Алексей придумал и сделал специальное приспособление. И еще одно напоследок: каждая свеча зажигания на «Альфа-Ромео» (представьте себе размер) состоит из трех отдельных деталей...

При всем этом Алексей пожимает плечами и говорит о своей работе очень просто, хотя и не без законной гордости. Он не использует каких-то уникальных технологий, у него нет секретов. Если у вас достаточно мастерства и терпения, вы можете попытаться заняться тем же самым. Вот только на сегодняшний день в мире нет другого моделиста, нашедшего в себе такие же внутренние ресурсы. Хотя не в последних дело.

Если при первом взгляде на машины Сафонова единственное возникающее чувство — это восхищение, смешанное с удивлением, то при втором появляются технические вопросы. Например: не каждое дерево достаточно мелкодисперсно, многие сорта не способны сохранять твердость при подобном «измельчении». Какие сорта использует мастер? Самые разные: черное дерево, палисандр, родезийский тик, граб, орех, самшит, сливу, яблоню, бамбук, грушу, вишню, бук, древесину грецкого ореха, красное дерево. Алексей говорит, что старается подбирать однотонные сорта с минимально видимой структурой, а в одной машине использует более десятка различных материалов, чтобы подчеркнуть разницу в окраске деталей. Машины не красятся: оттенков древесины вполне хватает, чтобы автомобили не казались однотонными.

Помимо дерева, используются и другие материалы — в случаях, когда необходима, например, большая твердость или, наоборот, мягкость при сверхточной обработке. В частности, для некоторых шестерен и элементов декора Сафонов пользуется зубом кашалота, рогом лося, скорлупой грецкого ореха, косточками хурмы или финиковой пальмы. Тенты изготовляются из хлопковой ткани. Единственный элемент в моделях, для создания которого не нашлось растительного или животного материала, — это стекла. Стекло как таковое при подобной микротолщине становится слишком хрупким, и потому приходится использовать лавсановую пленку или пластик — но это единственное потакание современности, причем технологически незаменимое. Некоторые детали мастер покрывает специальными лаками и смолами — для придания дополнительной прочности и гибкости.

Второй вопрос, заданный нами Алексею, звучал так: откуда вы берете чертежи? Ведь модели детализированы не только внешне, но и внутренне, вплоть до конструкции дифференциала и двигателя! Оказалось, что источники чертежей самые разные. Собственно, изначально даже выбор модели для изготовления напрямую зависел от того, какие чертежи удастся добыть — особенно в доинтернетную эпоху. Мастер списывался с коллекционерами, с музеями — например, чертежи «Роллс-Ройса» прислал коллекционер из Индии.

Сегодняшний проект Алексея — последовательное изготовление всех шести экземпляров легендарной серии Bugatti Type 41 Royale (две машины — Coupe Napoleon и Limousine Park-Ward — уже сделаны). Чертежи для них он изготавливал сам. По приглашению крупнейшего в мире автомобильного музея, Cite de l’Automobile, он дважды ездил во французский город Мюлуз, где самолично снимал размеры с двух упомянутых «Бугатти».

Остальные четыре «Ройяля» находятся в других коллекциях (в музее «Фольксваген», музее Генри Форда в Мичигане, в музее Blackhawk в Калифорнии и частной коллекции швейцарца Люки Юни), с ними еще предстоит работать. Собственно, некоторые модели Сафонова тоже находятся в автомобильных музеях мира: например, «Форд-А» и «Форд-Т» — в берлинском музее клуба любителей «Форд».

Алексей Сафонов делает не только автомобильные модели (хотя они, конечно, первенствуют в его творчестве). Автомобили — это в первую очередь удовольствие, которое заодно приносит доход. Но иногда Алексей работает по заказу. Например, он делал точную и, конечно, полноценно функционирующую копию многоцелевого станка для бурильных работ и перекачки нефти системы Мухтарова конца XIX века — из 728 деталей! Нефтепромышленник Муртуза Мухтаров сконструировал и запатентовал свой станок в 1895 году — и станок этот был самым совершенным на тот момент, его закупали Европа и США, а на Бакинских промыслах он использовался до 1930-х годов. Изготовление рабочей копии станка не проще, чем создание любой из автомобильных моделей, и неспроста заказчики (компания «Лукойл») обратились именно к пермскому мастеру.

Эту статью очень хотелось озаглавить «Пермский левша». Но это было бы несправедливо: Алексей Сафонов — и левша, и правша, и на все руки мастер. Из детройтского музея Генри Форда ему прислали письмо, в котором назвали Сафонова создателем нового жанра автомобильного искусства. «Art-motors-master, — улыбается Сафонов, — так меня назвали». Наверное, очень приятно сознавать, что ты — единственный представитель своего рода искусства в мире.