Интервью с Джеймсом Кэмероном
Новаторство Кэмерона нацелено на освоение новых горизонтов и продвижение человеческого знания за их пределы. «Исследования можно назвать моей главной страстью», — говорит знаменитый режиссер. Он руководил экспедицией, отправившейся на обследование лежащих на дне моря останков немецкого линкора «Бисмарк», участвовал в разработке стереокамер для будущего марсианского ровера, который сейчас конструируют в NASA. «Пусть Джим снимает свое кино нашими камерами на марсианской орбите, — говорит Макл Рэвайн, заведующий перспективными проектами в компании Malin Space Science Systems. — Когда я принес ему распечатки четырехметровой длины, он прервал совещание и расчистил пол, чтобы их раскатать. Он расспрашивал меня о застывших лавовых потоках, а вокруг толпились киношники, не понимая, что происходит». Кэмерона нельзя считать ученым. Сам он называет себя фанатом науки. При этом трудно оценить во всей полноте, сколь многим наука обязана его инициативам. Корреспондент Popular Mechanics поговорил с Кэмероном о его планах погружения во впадину Челленджера, о том, что же на самом деле препятствует колонизации Марса, и о том, как человечество должно решить глобальные проблемы, с которыми столкнется в ближайшем будущем.
PM: Известно, что в этом году вы собираетесь погрузиться на дно самой глубокой океанской впадины, причем на аппарате, в создании которого принимаете собственноручное участие. Что вас толкает на этот подвиг?
Дж.К.: Я верю в необходимость научных исследований. Все эти глубоководные желоба, пролегающие на глубинах более 6 км, никем никогда не были изучены. Мы даже не представляем, что там творится. Если же говорить о космических исследованиях, то это, по сути, сфера деятельности тех или иных правительств. Частным лицам, как правило, они не по карману, так что для личной инициативы нам пока что оставили исключительно Землю, и одним из самых последних великих рубежей можно считать эти самые абиссальные желоба.
Кадры для «Титаника» и для документального фильма «Призраки Бездны» были получены с помощью дистанционно управляемых подводных аппаратов. Как за последнее время видоизменялась ваша глубоководная техника?
В 1998 году мы приступили к разработке небольших подводных роботов, которые могли бы заплывать прямо во чрева затонувших кораблей. Для их изготовления мы выбрали новый композит — «синтактическую пену» («сферопластик», пластик с наполнителями из полых сферических частиц). Это единственный материал с положительной плавучестью, способный выдерживать давление на предельных глубинах. Такие конструкции до нас никто не строил.
Сейчас мы полностью из одного только сферопластика строим семиметровую глубинную пилотируемую подводную лодку Deep Challenger. Только внутренняя скорлупа, сфера, в которой будет сидеть экипаж, должна изготавливаться из другого материала.
Какие специфические инженерные задачи приходится решать при создании аппарата для океанских глубин?
На 11-километровой глубине вы оказываетесь под воздействием давления более 1000 атм, то есть более 1000 кгс на каждый квадратный сантиметр. А ведь это должно пересчитываться в сотни тысяч тонн, распределенных по всей поверхности внутренней жесткой сферы. Если хоть чуть-чуть поддастся какой-либо из люков, вся сфера будет просто сплющена. Если же не выдержит один из кабельных уплотнителей, то ворвавшаяся внутрь сферы водяная струя буквально порежет нас всех на куски. Все эти опасности необходимо предусмотреть еще на стадии проектирования. Впрочем, это обычная практика при разработке любого проекта.
Случалось ли во время ваших погружений, чтобы вам угрожала реальная опасность?
Конечно, бывали очень напряженные моменты. Однажды отказали все электросистемы, и для того, чтобы выбраться на поверхность, нам пришлось задействовать аварийный сброс балласта. Только так можно по достоинству оценить, сколько же технических ухищрений реализовано в одном этом механизме, чтобы он стал достаточно безопасным. Начиная с 1995 года я совершил 75 погружений и могу с уверенностью сказать, что каждый раз, вступая в этот недружелюбный мир, ты подвергаешь свою жизнь определенной опасности. Впрочем, работа наших инженеров заслуживает доверия.
Кроме всего прочего вы вплотную занимались разработкой стереокамеры для марсианского ровера. Правда, на пути этого проекта встали финансовые проблемы, с которыми столкнулось NASA.
Не следует преувеличивать мою роль в разработке Mastcam, «глаз» для спускаемого аппарата, который отправился в космос в конце прошлого году. Изначально предполагалось, что это будет стереокамера с двумя зуммируемыми объективами, однако NASA решило обойтись всего лишь объективами с постоянным фокусным расстоянием, причем так, чтобы у каждого объектива оно было свое. При такой концепции никакого разговора о стереосъемке быть уже не может.
Снимая «Аватар», вы использовали возможности 3D (стереосъемки) для создания завораживающей картинки. Но какой смысл отправлять стереокамеры в космические дали или океанские глубины?
В результате эволюции жизни на Земле стереоскопическое зрение стало основным методом восприятия окружающего мира для человека. Именно 3D дает обостренное чувство физического присутствия, так что у зрителя должно возникнуть более глубокое уважение к научным исследованиям вообще и к объекту исследования в частности — будь он на поверхности Марса или на океанском дне.
За последнее десятилетие мы узнали о Марсе немало нового. Какие средства потребуются, чтобы сказать, что нам уже известно о нем почти все?
Полагаю, что, как и в океанологических исследованиях, это будет тесное сотрудничество роботов и людей. Можно послать на Марс роботизированную тележку, начиненную приборами, однако не забывайте о сорокаминутном запаздывании сигналов между Марсом и Землей. Вот, к примеру, ровер оказывается на скале над обрывом, мы подаем ему сигнал резко затормозить, но этот сигнал дойдет до него лишь через 40 минут после того, как его обломки будут лежать под этой скалой. Если вы планируете заняться на Марсе серьезной работой, вам все равно придется посылать туда людей.
Так что же мешает действительно послать туда людей?
Решение лежит прямо на поверхности. Для этого вполне можно воспользоваться привычными ракетами на химическом принципе. Сложность не в этом, а в длительном проживании на поверхности Марса. Но единственный способ решить проблему — заняться ее решением, а не болтать о ней с утра до вечера. Наша страна достигла столь многого, что может позволить себе почивать на лаврах... до тех пор, пока мы не разучимся делать то, что давало нам основания для гордости. 40 лет подряд ни один человек не выбирался за пределы околоземной орбиты. Это же позор!
Каким образом съемка научно-фантастических фильмов способна подтолкнуть людей к более смелому, более раскованному мышлению?
Съемочный процесс движется вперед благодаря фантазии и воображению. Они же лежат в основе технического прогресса. Поварившись в научных сферах — особенно в области астрономии и космических исследований, — могу с уверенностью сказать, что все эти ученые в детстве были фанатами научной фантастики. Это давало выход воображению и поводы для постоянной проверки чувства реального.
В наступившем году журналу Popular Mechanics стукнет 110 лет. А с чем столкнется человечество в следующие 110 лет?
Я думаю, что мы вступили в самое проблемное столетие в человеческой истории. Для того чтобы решить проблемы глобального масштаба, мы должны научиться сотрудничеству, эффективным межнациональным отношениям. Сейчас мы стоим на перепутье, когда уже исчерпались или вот-вот исчерпаются возможности планеты поддерживать нашу цивилизацию. Пришло время менять образ мыслей. Пора вспомнить о самопожертвовании, позаботиться о самоорганизации, отказаться от бессмысленных споров — иначе нам не выдержать.
Как вы считаете, что же следует для этого сделать?
Необходимо относиться к науке с несравненно большим уважением. Нам нравится, когда наука преподносит нам всякие приятные штучки — к примеру, все эти полупроводники в новеньких гаджетах типа iPad. Однако доверие к науке куда-то пропадает, когда она выступает с заявлениями, которые слушать неприятно, к примеру, когда она настаивает на экономии ресурсов. Научная фантастика — а ее цель состоит именно в строительстве воображаемого будущего, будь это сияющие технические высоты либо же мрачные антиутопии — нас уже предупреждала, и не раз. Теперь слово берет все научное сообщество, но мы не желаем всерьез прислушиваться к его голосу. Опасность вполне реальна. Откинув тент нашего кабриолета и включив музыку на всю катушку, мы мчимся к обрыву на полной скорости. Не пора ли уже проснуться?