Предшественники фейерверков: какими были огненно-световые обряды славян
У всех народов в далеком прошлом обожествление огня и света наряду с другими явлениями природы является общепризнанным фактом. У восточных славян, например, многие обряды посвящались Перуну — богу грома и молнии или небесного огня. Появление на свет Перуна ознаменовалось мощным землетрясением. В своих обрядах славяне чествовали и солнце – Бога Ярило, олицетворением которого на земле также являлся огонь.
Предшественниками фейерверков являлись огненно-световые зрелища. Самым простым и ранним по происхождению был ярко горящий костер, зажигавшийся народом на местах гуляний в дни святок, встречи нового года, масленицы и других праздников. Эти праздничные костры, в свою очередь, сохраняли память о древнейших обрядах народного культа.
Чествование славянами своих наиболее почитаемых богов связывалось с чередованием времен года, наблюдениями изменений, происходивших в природе. Древнейшие обряды у земледельцев, связанные с культом солнца, совпадали с основными периодами трудовой деятельности — подготовкой к сельскохозяйственным работам, весенним севом, созреванием и уборкой урожая; они отражали в образной поэтической форме связь творческого труда человека с творческими силами природы. Позднее, в условиях господства идеологии христианской церкви, они претерпели значительные изменения или вовсе утратили свой прежний характер. Упоминавшиеся ранее праздничные костры свидетельствуют о пережитках и трансформации наиболее распространенных в глубокой древности народных обрядов.
В начальный период русского централизованного государства многие праздники, в том числе установленные церковью, сохраняли еще в значительной мере обрядность дохристианского народного культа. В этом отношении наиболее показателен праздник рождества Иоанна Крестителя, с наступлением которого народ справлял свои традиционные обряды (игрища), посвященные чествованию Ивана Купалы — «бога обилия», с чьим именем у земледельцев связывались надежды на хороший урожай. Участники «игрищ», украшенные венками и зелеными ветвями, водили хороводы вокруг зажженных костров.
Постепенно утрачивая свое культовое значение, праздничные костры надолго закрепились в народном быту и с течением времени стали служить лишь в качестве привычного огненно-светового, декоративного оформления народных празднеств. В этом смысле они и до сих пор бытуют в некоторых регионах нашей страны.
Однако в народном быту имели место и «огненные потехи», которые устраивались с использованием плауна. Плаун, или ликоподий, — стелющееся по земле вечнозеленое травянистое, кажущееся мхом, растение. Это растение в различных районах нашей страны имеет названия: пыль, пыленка, деряга, деряба, пыхучка, попловушка. Зрелые сухие споры этого растения дают при зажигании мгновенную молниеобразную вспышку без дыма. Благодаря своим качествам плаун не так давно еще применялся в некоторых отраслях промышленности, в том числе пиротехнике. В далеком прошлом он служил удобным и дешевым материалом для устройства народом огненно-световых зрелищ.
Конечно, народные праздничные «вакханалии» имели место не только на Руси, но и в быту других народов. Однако любопытным является то, что иностранцы, наблюдавшие «огненные потехи», устраивавшиеся в период рождественских, масляничных и других праздников с помощью упомянутых трубок и плауна, называли их «особыми фейерверками».
В XVI-XVII веках более эффектные огненно-световые зрелища устраивались русским духовенством в связи с театрализованными обрядами церковного культа. Они должны были наглядно разъяснять народу содержание церковных догматов, способствовать исчезновению в его быту пережитков народного культа. В некоторых театрализованных церковных обрядах, особенно в «действах», устраивались значительные огненно-световые эффекты.
Церковь всегда давала огню и свету символическое или аллегорическое истолкование. Еще писатели древнехристианской церкви постоянно в своих сочинениях называли бога и Христа словами: ignis (огонь), luтеп (свет) и т.п. В частности, русская церковь в течение нескольких столетий утверждала, что внешним выражением «божественной поли» является «священный огонь», т.е. образ, близкий тогда народу по сохранившимся в его сознании и быту пережиткам народного культа. Богословско-мистическое значение «священного огня» подчеркивается даже в официальных церковных документах XVII века.
В славянской мифологии с упрощенным бытовым пониманием символического смысла огня соседствует более глубокое, связанное с абсолютной истиной. Хорошо известен сказочный сюжет о том, как главного героя испытывают кипящей водой (интерпретация в сказке «Конек-горбунок»), соединяющей в себе естество огня и естество воды. Правдивого, праведного человека такая вода омолаживает, а злой в ней просто сваривается. Истина состоит в выборе между жизнью и смертью. Поэтому и огонь связан с истиной, которая как бы преодолевает конфликт между «быть» и «не быть».
Древние славяне считали, что правое дело всегда связано с огнем. (Отсюда, вероятно, следует вести происхождение слова «искренность».) Ритуальное использование огня в простонародной культуре давало возможность приобщиться к правде, прикоснуться к истине или, по крайней мере, задуматься над вечными вопросами.
От истории к современности нас переносят сегодняшние огнепоклонники. С каждым годом их становится все больше и больше. Они создают огненные театры, воссоздают древние «действа» и играют новые мистерии с живым огнем (именно эти современные реконструкции и приведены на рисунках выше). Этому есть реальное объяснение и кроется оно в исторических корнях славянского язычества.
Мистерия огня в массовом ритуале состоит в том, чтобы вместить все метафоры, связанные с ним в прямое предъявление самого огня. Ритуальные или театральные действия с огнем должны вызывать к жизни забытые образы, на коих покоится вся человеческая культура.
Материал подготовлен совместно с компанией «Русская пиротехника»